A после этого предостережения врача для злополучного жениха страшный удар: окружающие молодые люди, заметив, что пятидесятилетний старик неравнодушен к предмету своих воздыханий, составляют про него шутливую песенку и поют, намекая на почтенный возраст влюбленного:

Да. Так было раньше, когда-то, у нас, дома. А теперь? Как угадать: кто из нас стар, а кто молод?

Прежде, на родине, все наши лихорадочно торопились жить, торопились любить, торопились служить и к пятидесяти годам старились. А сейчас шестидесятилетний поручик знает, что чин его молодой, и поневоле держится молодцом, чтобы не унизить честь полка подагрой или одышкой. Семидесятилетний полковник сознает тяжесть лежащей на нем ответственности и проявляет во всем начальственную энергию, служит ли он где-нибудь судомойкой, или самостоятельно делает йогурт.

A бывшие штатские люди? С какой бодростью действительные статские советники дают советы коллежским секретарям или титулярным советникам! А как освежающе действуют и среди армейских и среди гражданских чинов назидательные воспоминания бывших начальников, когда эти начальники собирают вокруг себя шестидесятилетних мальчишек. В минуты этих воспоминаний останавливаются часы, останавливается время, и не видят старики-командиры, что творится у них под окном, а именно – что уже брезжит рассвет.

А люди свободных профессий, представители искусства – певцы, балерины, актеры?..

Воздушная балерина – как совершила полет из России в одной пачке прямо со сцены, так до сих пор и продолжает свои фуэте. В двадцатых годах вызывала восторги публики во всех странах света; в тридцатых годах пользовалась повсюду огромным успехом; в сороковых годах производила прекрасное впечатление блестящей школой; и сейчас, в пятидесятых, приводит зрителей в состояние почтительного внимания, уважения, удивления и преданности.

A бывшие певицы, особенно исполнительницы цыганских романсов, из славной плеяды Вари Паниной?245 Как хватало за душу в Константинополе после эвакуации их горящее «Захочу – полюблю, захочу – разлюблю»! И через десять лет, в Сербии, опять то же огненное, «захочу – полюблю»; и еще через десять лет, уже в Венгрии, «захочу – разлюблю»; и сейчас, то же самое, во Франции – в Париже, в Ницце, в Лионе… Протекали вокруг грозные мировые события. Пылали пожары, наподобие московских. Рушились города. Уходили из жизни одни вершители мировых судеб, появлялись другие… Но тот же настойчивый голос продолжал петь «захочу»… Безусловно тот же голос, если судить по фамилии и по объявлению в газетах.