– Хотела бы я видеть, как вы разговаривали с Верой Андреевной, когда она уже три недели назад в Аргентину уехала. Moжeт быть – с Евдокией Васильевной?

– Ах, да, да. С Евдокией Васильевной! Верно!

– А хорошо одета была? В зеленое платье, или в темно-красное?

– Как вам сказать… Как будто в зеленое… Но в темное… Вроде красного.

Окончу я этот тягостный разговор с Аделаидой Петровной, пойду дальше, и как-то неприятно на душе. Действительно: почему я не помню, какое было мясное и какое платье у Анастасии Евдокимовны? Мне совершенно ясно, что Аделаида Антоновна меня глубоко презирает за мою память. Да одна ли она только! Некоторые обижаются, некоторые просто прекращают знакомство, хотя я всех их люблю и уважаю.

Познакомят меня, например, с очень милой дамой – графиней Фридрихсгафен Нассау фон Людендорф. Поговорим мы с нею часа два, три, по душе, найдем много общего в прошлом столетии, в воспоминаниях, в строгом осуждении нынешнего огрубения нравов. А пройдет три, четыре дня, – и кто-нибудь из знакомых говорит мне:

– Имейте в виду, что графиня Фридрихсгафен Нассау фон Людендорф на вас обижена: позавчера днем шла по тротуару навстречу вам, прошла мимо, а вы ей даже не поклонились.

– Да что вы? Как неприятно… А может быть туман был?

– Какой туман, когда стоят такие прекрасные дни!

Настроение у меня и после этого сильно испорчено. Досадно! Ни с того, ни с сего обидеть милую солидную женщину!

В ближайшее же воскресенье после литургии на церковном дворе вижу ее, подхожу и говорю виновато:

– Ради Бога, графиня, простите, что позавчера на улице я не поклонился вам… О чем-то думал и не заметил…

– Ничего, ничего, – успокоительно отвечает она. – Вы смело могли мне не кланяться, так как мы с вами совсем не знакомы.

Бывают иногда и другие глупые случаи. Уговорили меня друзья пойти поздравить одну общую знакомую, которая объявила всем, что празднует свои именины. Теперь, из-за страха ли перед атомной бомбой, или по причине охлаждения Гольфстрима, русские эмигранты все реже и реже официально празднуют день своего Ангела.

И я согласился. Купил цветов, отправился.

– Вот видите, и я не забыл принести свои поздравления милой хозяюшке, – весело, но несколько вычурно сказал я, нарочно не обращаясь к имениннице по имени отчеству, так как имя «Ольга» помнил, а отчество утерял по дороге. – Разрешите поднести вам от всей души эти скромные цветы.

– Нет, нет, чего там, – сконфузившись и прикрыв лицо рукой, сказала она. – Мне не надобно.

– Ну, что вы! В такой торжественный день!

– Все одно, не дарите; а то хозяйка серчать будет, что мне, а не ей.