А то пробовал я применить и другой метод: изучать зрительный образ каждого человека, с которым только что познакомился. Однако, тут результаты неважные. Посадили меня как-то за столом против недавно приехавшей почтенной пожилой дамы. Сижу я, время от времени украдкой направляю на нее пытливый пронизывающей взгляд, затем закрываю глаза, чтобы представить себе все подробности лица: два больших коричневых пятна на лбу справа, одну небольшую бородавку на левой щеке, мясистые возвышения под глазами, морщины горизонтальные, морщины вертикальные, складки, идущие по лицу в виде скобок или вопросительных знаков… Потом открываю глаза, опять всматриваюсь. И, вдруг, со страхом вижу, что дама эта начинает кокетливо улыбаться и с многозначительным лукавством подмигивать…

А сидящая рядом со мною хозяйка видит, как я с ужасом зажмуриваю глаза, и участливо спрашивает:

– Вам нехорошо?

…Нет. Бог с нею, с мнемоникой.

* * *

Помню, когда-то давно, изучал я в университете психологию, и даже сам преподавал ее в гимназии. Занимался я и вопросом о памяти, управляемой законом ассоциацией, по которому всякое представление воспроизводится не иначе, как под влиянием связи своего содержания с содержащем предшествующего или сопутствующего состояния сознания. Интересны были в этой области работы бреславльского профессора Эббингауза247, опыты которого показали, что память управляется весьма точными законами; но какими – я уже забыл. Вспоминается только, что основными условиями хорошего запоминания являются живость восприятия, внимание и повторение. Любопытны были и исследования французского профессора Рибо248 о болезнях памяти, но какие – тоже не помню; однако, одну его значительную фразу могу воспроизвести и сейчас! «Чтобы помнить, нужно забывать».

И о расстройствах памяти тогда тоже кое-что читал. О болезненном повышении памяти – гипермнезии, и о таком же ослаблении ее – амнезии. Гипермнезия бывает при некоторых отравлениях, при гипнотических состояниях, при мании. Амнезия же происходит от различных причин. Ее легкая форма нередко встречается и у людей среднего возраста – просто рассеянных и невнимательных – чаще всего у глубоких ученых, особенно у гениев. И вот это-то обстоятельство сильно меня успокаивает в моих неприятностях с памятью.

А может быть, действительно, все у меня объясняется не возрастом, а просто тем, что я слишком учен и, вдобавок, слегка гениальный?

Ведь профессор Рибо говорит: «Чтобы помнить, нужно забывать». А это значит вот что: если, например, какому-нибудь серьезному естествоиспытателю нужно запомнить две тысячи разновидностей блох, то ему, разумеется, необходимо забыть кое-что менее важное – хотя бы Марию Петровну, или Николая Ивановича, или кого-нибудь из своих родственников, чтобы в своем мозгу освободить место для блох.