Всем нам кажется, что быстрый материальный прогресс обогащает психику цивилизованного человека, творит новые возможности для развития тела и духа.
Но уже в конце прошлого столетия, когда техника стала развиваться в ускоренном темпе, Макс Нордау не без основания в следующих словах выразил свою тревогу:
«Культурное человечество попало в плен к новейшим открытиям и к прогрессу. У человечества не остается времени приспособиться к видоизменившимся условиям существования. Мы знаем, что наши органы изощряются благодаря постоянной практике, но при одном условии, если это совершается постепенно; в противном случае они скоро расходуются, отказываются служить».
А в наше время, при техническом прогрессе еще более стремительном, уже упоминавшийся выше доктор Каррель всецело подтверждает мысль Нордау и предостерегающе говорит:
«Мы гораздо меньше применяем свои способности приспособления, чем наши предки. Образ жизни, созданный научной цивилизацией, сделал бесполезными механизмы, деятельность коих была непрерывной в продолжение тысячелетий у человеческих существ. Между тем, упражнение этих механизмов, вроде способности приспособления, – необходимо».
Вот именно подобная ненормальность, по мнению Карреля, нарушает наше равновесие и по отношению к внешнему миру и по отношению к миру внутреннему. Она губит устойчивость нашу и экстраорганическую, и интраорганическую.
А если так, то в чем же заключается жизненная правда техники? Материальное значение ее в смысле удобств и сохранения жизни – противоречиво. Физиологическое значение – вредно, несмотря на успех медицины. Социальное же – опасно, при росте нового класса рабов.
И как будто бы был прав наш философ В. В. Розанов, сказавший:
«Техника, присоединившись к душе, дала ей всемогущество. Но она же ее раздавила».
7. Кризис отвлеченной науки
7. Кризис отвлеченной науки
Перейдем теперь от техники к другим ценностям нашей цивилизации.
Вот – область науки. Блестящее завоевание человеческого ума, проникновение в законы природы, тайн мертвой материи и живых организмов.
Сколько изощренности, углубления мысли, проявлений настойчивости, таланта, гения. От Аристотеля, бывшего одновременно и примитивным естествоиспытателем, и психологом, и социологом, до наших дней превратилась наука из скромного портика в грандиозный дворец, с приемными парадными залами, с бесчисленными рабочими кабинетами математиков, астрономов, геологов, биологов, социологов, расширяющих свои помещения в связи с дифференциацией знания. И какие великие имена! Евклид, Архимед, Птолемей, Леонардо да Винчи, Паскаль, Декарт, Коперник, Кеплер, Ньютон, Лейбниц, Лавуазье, Лаплас, Ампер, Кювье, Дарвин, Клод Бернар… И другие, и другие – незабываемые и забываемые. К середине прошлого века достигла наука наибольшего самоудовлетворения и гордости. В расцвете славы и сил намеревалась заменить собой и философские искания и религиозные устремления души. Позитивизм, материализм выросли из этого восторга перед научной стройностью объяснения мира.