А в связи с этим незаконным расширением значения алгебраических символов на понимание пространства, то же самое произошло и с пониманием времени. В созданной Лагранжем аналитической механике координаты пространства и функция времени были строго разграничены, как факторы совершенно различного смысла; но игра математическими символами перекинулась и в механику: время стали рассматривать, как четвертую координату. И постепенно, через все эти воображаемые временно-пространственные миры, в роде «мира Минковского», математическое толкование вселенной докатилось до нынешней модной теории Эйнштейна, в которой относительными по отношение друг к другу становятся и пространство, и время, и масса тел, и скорость движения.

Вполне родственными этому научному декадансу нужно считать и возникшие с середины прошлого века все «мета-геометрии», начиная с воображаемой геометрии Лобачевского. Отрицая правильность постулата Евклида о том, что в точке вне прямой можно построить только одну линию, параллельную этой прямой, Лобачевский приходит к заключению, что наш пространственный мир обладает «кривизной», притом кривизной отрицательной, как пространство гиперболическое. Вслед за ним начинается мода на сферическое пространство Римана, с кривизной положительной, на пространства Ли и Бельтрами…

А тут еще область физикохимии, с основными понятиями о строении материи, об эфире, о волнообразном распространении света и других видов энергии.

Давно ли профессора химии доказывали в лабораториях студентам непреложность закона Лавуазье, из которого выводилось положение о неуничтожимости материи? С открытием радия и других радиоактивных веществ это воззрение, имевшее корни уже в древности, во времена Лукреция, – рухнуло; материю пришлось перевести на положение эквивалента энергии. И в наше время теория Эйнштейна окончательно лишила материю классической самостоятельности, предписав ей полное уничтожение при предельной скорости движения, равной скорости света.

Точно так же произошла ломка и с представлением о строении атома. В древности, у Демокрита и у Лукреция, уже само название этого основного элемента природы означало мельчайшую, неделимую часть материи. С этой неделимостью атом вошел в нашу академическую химию, в качестве того или иного химического элемента с определенным атомным весом; распределился в периодической системе Менделеева.

A затем – началось… Существование изотопов показало, что химические элементы вовсе не элементарны. Водород, например, не существует в единственном виде, а составляет целую группу: основной водород старой химии, водород более тяжелый, названный дейтерием, водород еще более тяжелый – тритерий. Точно так же следующий за водородом в порядке атомного веса – гелий тоже существует в различных видах. A после этого, в эпоху разложения атома, когда осуществилась мечта старых алхимиков о превращении элементов, – атом из неделимой материальной частицы превратился в подобие солнечной системы, с протоном в качестве солнца, с вращающимися вокруг него спутниками – электронами.