Было совершенно очевидно, что немецкие решения объективно противоречили интересам СССР. Перед советскими планами на Балканах был поставлен первый барьер. Причем, реализуя свои действия, Гитлер открыто продемонстрировал нежелание считаться с Советским Союзом и не принимать в расчет его политические интересы. Судя по дипломатическим документам, советские полпреды в Балканских странах именно так и оценили ситуацию. Видимо, так поняли ее и в Москве.

Вряд ли правы те исследователи, которые сбрасывали со счетов намерения Москвы поставить хоть какую-то преграду германскому продвижению на Балканы[920]. Но в целом в Москве пожинали плоды стратегической расстановки сил и боязни Кремля что-либо кардинально изменить.

Сталин и Молотов продолжали калькулировать свою политику фактически лишь в рамках советско-германского пакта, причем применительно к условиям почти годичной давности. Продолжая мыслить категориями разделения зон интересов, советские лидеры попытались сразу же после присоединения Бессарабии расширить свое влияние на Балканах, прежде всего в Румынии. Они решили действовать как бы на равных с Германией, не понимая, что ситуация меняется кардинальным образом и Гитлер уже не желает считаться с Советским Союзом, готовясь к будущей войне.

А в отношении малых балканских стран, в конкретном случае Румынии, в Москве проявили неконструктивный подход. В дни румыно-венгерского кризиса советские лидеры отказались от более искусных действий, не посчитавшись даже с просьбами и намеками со стороны Турции, Болгарии и Югославии проявлять больше гибкости. В итоге Кремль получил болезненный удар, к тому же было ясно, что германское движение на Балканы на этом не остановится.

* * *

События на Балканах в августе — октябре 1940 г. заставили советских лидеров по-иному взглянуть на свою политику в этом регионе. Следовало определить приоритеты и направления и соответственно выстроить очередность возможных шагов и решений.

Разумеется, советская политика в отношении Балкан не могла быть отделена от общей внешнеполитической линии советского правительства и международной ситуации. Главным вопросом, конечно, были перспективы отношений с Германией.

Как уже указывалось при рассмотрении других вопросов, мы не располагаем документами о каких-либо обсуждениях в Москве об обстановке на Балканах в конце 1940 г. Но, сопоставляя те документы, которые имеются в нашем распоряжении, а также советские действия осенью и зимой 1940 г., можно с большой долей вероятности сделать некоторые заключения о намерениях СССР.