В дополнение к указанному постановлению 1 марта 1930 г. Сибкрайисполком определил дополнительные условия и признаки, по которым высылка хозяйств на Север могла быть заменена переводом на внутриокружное (внутрирайонное) расселение. Такой перевод был возможен для «кулацких хозяйств», не выселенных на Север по «техническим» причинам (не были обеспечены «продфондом»), а также для семей осужденных «кулаков», «не представляющих особой социальной опасности», и хозяйств, имевших в своем составе «больных, не могущих следовать в места выселения, в частности, семьи, члены которых – женщины находятся в последнем периоде беременности»[1035].

Практика первых недель высылки зимой 1930 г. показала необходимость учитывать при отправке в отдаленные местности наличие в составе семьи хотя бы одного трудоспособного члена, без которого обустройство на новых территориях было невозможно. Многие высылавшиеся семьи оказывались без мужчин, те могли работать на производстве, или были арестованы ОГПУ, или бежали из-под ареста или в ходе высылки. 1 марта 1930 г. руководители ОГПУ Г.Г. Ягода и Е.Г. Евдокимов направили периферийным органам директиву, в которой требовали: «Семьи кулаков[,] не имеющие трудоспособных членов[,] на Север выселению не подлежат… [в] указаниях [по] партийной линии имелось разрешение оставлять [на] местах женщин [и] детей выселяемых кулаков при согласии местных органов власти»[1036]. Очевидно, что в этом проявлялся не гуманизм функционеров различных органов и уровней, а лишь их стремление не допустить, чтобы пока не высланные, но экономически уже разоренные хозяйства не стали источником социальной напряженности в деревне[1037]. Весной 1931 г., проводя очередную еще более масштабную, чем в 1930 г., высылку крестьян, власти стремились свести к минимуму число тех, кто не подпадал под репрессии.

О том, что механизмы «фильтрации» «кулачества», создававшиеся для минимизации «издержек» репрессий в отношении «социально-близких элементов» крестьян (середняки, бедняки, бывшие партизаны и др.), работали весьма непоследовательно, свидетельствуют ход и результаты «борьбы с перегибами» весной 1930 г., когда была создана комиссия ЦК «для проверки состава высланных по ошибке в Северный край по рубрике кулаков, середняков и бедняков»[1038]. Во второй половине апреля 1930 г. комиссия под председательством секретаря Северного крайкома ВКП(б) С.А. Бергавинова, выявляя по заявлениям и жалобам репрессированных крестьян «неправильно выселенных», руководствовалась следующими критериями: «а) старики, высланные без трудоспособных… б) дети до 16 лет, высланные без взрослых родственников; в) случайно высланные одиночки, на которых не имеется с места высылки никаких сведений об их выселении или раскулачивании; г) учителя, врачи, агрономы и т. д., не занимающиеся сельским хозяйством или имеющие бедняцкое и середняцкое хозяйство; д) семьи красноармейцев, служащих в Красной Армии; е) бывшие красноармейцы, красные партизаны и их семьи; ж) семьи бедняков и середняков»[1039].