Выше отмечалось, что предметом особой озабоченности директивных и карательных органов при проведении депортаций крестьян было поведение социально привилегированных категорий населения (красноармейцы и командный состав РККА, а также кадровые рабочие на производстве), генетически связанных с сельским населением. Хотя во всех директивных указаниях говорилось о недопустимости «раскулачивания» семей, родственники которых служили в армии или длительное время работали на производстве, это отнюдь не означало правовой защищенности от произвола ни самих этих семей, ни их родственников. Более того, служившие в армии или работавшие на производстве, не вызывавшие ранее каких-либо подозрений, оказывались в поле внимания спецорганов.

2 февраля 1930 г. был издан циркуляр ОГПУ № 25/00 «О мероприятиях по борьбе с к[онтр]-р[еволюционной] работой кулачества в РККА», в преамбуле которого говорилось: «Чтобы максимально обеспечить политическую устойчивость армии при проведении операций по кулачеству, семьи, члены коих служат в армии, высылаться не будут». Далее, однако, перед сотрудниками особых отделов ставилась конкретная задача активного выявления «просочившихся в армию кулацких элементов»: «Используя операцию в деревне[,] необходимо добиться такого положения, чтобы ни одного скрытого кулака в Армии не осталось. Указание, что семьи, члены коих служат в Армии, не подлежат выселению, отнюдь не означает, что выявление и быстрая чистка от кулацких элементов Армии должна быть ослаблена или даже временно приостановлена, а только то, что сперва надо удалить члена семьи, служащего в Армии[,] из последней, а потом лишь принимать те или другие репрессивные меры в отношении семьи»[1049]. Чтобы придать видимость соблюдения законности при проведении «чисток» состава РККА от «кулаков», циркуляр Наркомюста РСФСР от 3 февраля 1930 г. «О мероприятиях по подавлению сопротивления кулачества» предписывал органам прокуратуры «выяснить в таких случаях правильность приема в Красную Армию, сносясь по этому поводу с соответственными воинскими частями»[1050].

Следующий после осуществления высылки этап депортации крестьян, требовавший нормативно-правовой основы, был связан с упорядочением расселения и использования труда высланных. Как отмечалось выше, этой цели служили два изданные в апреле 1930 г. постановления: коллегии Наркомзема РСФСР от 1 апреля «О местах поселения кулацких хозяйств, выселяемых из районов сплошной коллективизации» и СНК РСФСР от 10 апреля «О мероприятиях по упорядочению временного и постоянного расселения высланных кулацких семей»[1051]. Первый из названных документов исходил из потребностей организации поселений для «кулаков 3-й категории» в пределах районов их проживания с сохранением для них сельскохозяйственной производственной специализации. Рекомендовалось «не производить расселение на отдельные хутора, а создавать поселки в размере… не менее 20 и не более 100 дворов». Отводимые «кулакам» земли должны были быть «худшего качества». Форма организации хозяйственной деятельности определялась как «внеуставные поселковые товарищества» под руководством «особо назначаемого лица (комендант)»[1052].