Еще 30 июля 1863 г. президент Линкольн издал общий приказ № 252: «Долг каждого правительства — защищать своих граждан, независимо от их класса, цвета кожи или положения, и особенно тех, кто должным образом организован как солдаты на государственной службе. Закон народов, традиции и обычаи войны, которые соблюдаются цивилизованными державами, не допускают никаких различий по цвету кожи при обращении с военнопленными. Продажа или порабощение любого захваченного человека из-за его цвета кожи и без нарушения законов войны является рецидивом варварства и преступлением против цивилизации той эпохи. Правительство Соединенных Штатов предоставит одинаковую защиту всем своим солдатам, и если враг продаст или поработит кого-либо из-за его цвета кожи, преступление будет наказано возмездием в отношении пленных врагов, находящихся в нашем распоряжении. Поэтому приказано, чтобы за каждого солдата Соединенных Штатов, убитого в нарушение закона, был казнен мятежный солдат, а за каждого солдата, порабощенного врагом или проданного в рабство, мятежный солдат подвергнется каторжным работам»[1656].

Черные не служили в армии Конфедерации в качестве боевых войск. Их служба была запрещена правительством Конфедерации, порабощенные черные иногда использовались для лагерного труда. В других случаях, когда сыновья из рабовладельческой семьи отправлялись воевать, они брали с собой семейного раба в качестве личного слуги. Такие рабы выполняли не боевые обязанности, такие как переноска и погрузка припасов, но они не были солдатами. В тех районах, где приближалась армия Союза, неизбежно следовала волна бегства рабов; чернокожие южане предлагали себя в качестве разведчиков для федералов, так как хорошо знали территорию. Солдаты Конфедерации нервничали, если с ними шло слишком много чернокожих, поскольку опасались риска побегов. Даже если один из черных сбегал и сообщал федералам о численности и положении конфедератской армии, это могло означать неминуемое поражение.

Опасения вооружить чернокожих были еще более стойкими. Многие на Юге боялись восстаний рабов, а вооруженные оружием чернокожие сделали бы такую угрозу вполне реальной[1657]. Была и еще одна причина, по которой южные плантаторы были против привлечения черных в армию, — высокая стоимость рабов в это время. На аукционах Нового Орлеана стоимость сильного полевого раба доходила до 1000–1200 долл. Их владельцы совсем не хотели терять свои доходы. По мнению Джеймса Хастона, в основе политической поддержки рабовладения лежала экономическая ценность рабства. В 1860 г. рыночная стоимость рабов составляла более 3 млрд. долларов, что почти на 50 % больше, чем общая стоимость железных дорог, банков и заводов — традиционных показателей северного благосостояния и капиталистической экономики[1658]. Только в марте 1865 г., когда дело Конфедерации было фактически проиграно, были сделаны робкие попытки привлечь хотя бы небольшую часть черных на военную службу. Но они так и не были реализованы.