С. 10. «Малороссийская старшина неохотно поступала под начальство великороссийских офицеров и вообще увиливала от этого дела, особливо на первых порах, когда назначения давались не в те полки, откуда кто был родом. Получая командировки в отдаленные полки для участия в производстве описи, бунчуковые товарищи не приступали к отправлению своих обязанностей, отговариваясь всяческими причинами».

С. 10–12. «В свою очередь офицеры жаловались в малороссийскую коллегию на неприбытие старшин и заявляли, что этим замедляется составление описи. Подполковник Ногаткин, посланный в черниговский полк, так доносит в малороссийскую коллегию: «по силе данной мне от его сиятельства, графа П.Л. Румянцева инструкции, прошлого сентября 16 числа я прибыл в Чернигов; бунчуковый же товарищ Иван Степанович Ширай и поныне в коммисию не явился; определенный туда же полковой писарь Почека на время приезжал, но теперь опять по болезни уехал в Нежин и живет дома. Вследствие этого генеральная опись еще не начата…. (1765 г. ноября 28 дня)»[176].

Последствием этих и подобных обстоятельств было, как можно судить по некоторым документам, издание приказа производить опись, не дожидая малороссийских старшин. Вместе с тем против ослушных принимались и строгие меры. Войсковой товарищ Иван Остроградский был за это подвергнут даже такому внушительному взысканию: «через три дня па пушки по одному часу держан» и за тем снова представлен в ревизиальную коммисию.

Тем не менее уклонения продолжались и Румянцев решился назначать бунчуковых товарищей в те же самые полки, где они состояли на службе[177]. Он сам видел и признал, что причина этих уклонений заключается в том, что бунчуковые товарищи не получают жалованья, а между тем определяются в отдаленные полки; потому нашел справедливым назначать их «по способности жительств их, хотя в тех же самих полках, в котором кто живет»; находил даже, что лучше всего отдавать дело в руки полковников и полковых канцелярий. Конечно, решаясь на эту меру, он не мог не опасаться, что она подаст повод к злоупотреблениям.

И действительно, без злоупотреблений дело не обошлось. Старшины, попавшие в ревизионные коммисии; пользовались своим влиянием, чтобы узаконить свои несправедливости по захвату земель и т. под. Начальник миргородской коммисии доносил в малороссийскую коллегию, что на хорольского сотника Ивана Родзянку, прикомандированного к ревизионной коммисии, поступил ряд жалоб «в отнятии у Козаков и свободных посполитых самовластно многих пахатных, сеножатных и лесных земель, футоров и других угодий, с которых некоторых жалобщиков устрашает он сотник, чтоб показывалм те грунта их Родзянок собственными, а не завладенными». Вместе с ним, говорится в жалобах, тоже самое делают его родной брат, полковой обозный, и другие родственники. Малороссийская коллегия, по предложению Румянцева, приказала удалить Родзянку от должности и назначить на место его кого-нибудь другого из значковых товарищей[178]. Самая опись переполнена сведениями о захватах старшиною козачьих земель в разные годы; и этим сведениям нельзя не верить, зная обычный образ действий малороссийской старшины в вопрос о козачьих землях. Впрочем теперь поползновения к захватам должны были парализоваться великороссийскими офицерами – оба элемента недружелюбно относились друг к другу и потому взаимно контролировали друг друга.