– А Ранко нигде не было? – спросил Роман.
Нора моргнула.
– Ну, никто не знал, где он был. Кто-то из моих друзей все еще был в Коларосси, но у меня не хватало денег вернуться туда; я скопила только на путешествие. Я жила с русской девочкой, с которой училась раньше – ужас, чего я от нее набралась. Были платные вечерние курсы для публики, и кое-кто из преподов тайком пускал нас. Я думала ездить по городу и писать, что увижу, но я была сама не своя. Я хотела рисовать мальчишек с оторванными руками, но не могла себя заставить. Так что среди всего этого сыр-бора я села и стала рисовать фрукты. Те же безмозглые этюды, которые задавала детям в Филадельфии.
где
ужас
– И тогда вы встретили этих художников? – подсказал Йель. – В тот год или позже?
– Тем летом и осенью.
Роман взял у Йеля блокнот и открыл в самом конце – у него там была таблица с цветовой разметкой и всем прочим.
– Модильяни вернулся в Париж весной тысяча девятьсот девятнадцатого, – сказал он. – С Жанной Эбютерн и их дочерью.
Йель почувствовал запах пота Романа – он не был ему неприятен, но после вчерашнего вызывал неуместное чувство интимности.
– Фантастика, – сказала Нора. – Ну а в январе умер и он. Так что это должно вам обозначить временные рамки, да? – она казалась довольной собой. – Моди учился в Коларосси и заглядывал туда покрасоваться. Он выглядел как оперный злодей и уже был знаменит. Изо рта у него воняло, зубы никудышные, но когда я его видела, благоговела. Я заметила его в коридоре с нашим преподом и под каким-то предлогом задала вопрос. Он первый попросил меня позировать. Дело вот в чем: я хотела быть музой. Стремилась ощутить связь с моим искусством, в котором я была бессильна выразить свои утраты. И раз уж я не могла живописать их, может, кто-то смог бы написать мою душу. И это было, конечно, попыткой себя обессмертить.
музой
У Йеля был миллион вопросов, в том числе об отношении музы к сексу с художниками, но он спросил о другом:
– Так это была весна? Лето?
Он попробовал представить, как шестьдесят лет спустя кто-нибудь стал бы расспрашивать его о жизни в мельчайших подробностях: Что он сделал раньше – прошел тестирование или подрочил Роману? Кто умер первым: Нико или Терренс? Где жил Джонатан Берд, когда заболел? Когда именно умер Чарли? Где вы были, когда узнали об этом? Когда умер Джулиан? А что насчет Тедди? Ричарда Кампо? Когда вы впервые почувствовали себя больным? Он был бы величайшим счастливцем в мире, если бы дожил до такого момента, последним из всех, и пытался вспомнить, как все было. И несчастнейшим из смертных.