– Цианид! – сказал Роман. – Значит, он… он должен был это спланировать, да? Такие вещества просто так с собой не носят.

– Почему, как вы думаете, он это сделал? – спросил Йель.

– Боже правый. Люди уносят свои причины с собой, разве нет?

Дэбра вернулась с продуктами и предпочла протопать туда-сюда через комнату четыре раза, но отказалась от помощи.

Роман вышел покурить, и тогда Нора сказала:

– Уверена, вы думаете, как это глупо с моей стороны – хранить почтение такому проблемному человеку, – ни Йель, ни Фиона ей не возразили. – Это ведь вовсе не мешало мне жить своей жизнью. Если бы он остался жив, мы бы долго вместе не выдержали. У него была бы какая-то отдельная светская жизнь, о которой я бы ничего не знала. Но когда человек уходит, и твоя память о нем – это главное, что еще связывает его с этим миром, тогда дать ей пропасть было бы чем-то вроде убийства, разве нет? Я его так любила, пусть это была и трудная любовь, и куда мне было девать ее? Его ведь не стало, так что уже ничего не изменишь, такая любовь не сменится безразличием. Я застряла в этой любви.

– И вот что вы из нее сделали, – сказал Йель. – Собрание, выставку.

Он заметил, что Фиона тихо плачет, и погладил ее пальцами по спине.

До того, как Роман вернулся, Йель рассказал историю о том, как Нико, обслуживая столики в «Ла Гондоле», погнался в дождь за двумя посетителями, ушедшими без оплаты – он прижал одного мужика, в два раза крупнее себя, к фонарю и удерживал его, пока не подоспел на помощь повар. Йель с Чарли видели это через окно.

– Он был как мальчишка, – сказал Йель. – Как он выскочил и схватил его! Словно все его конечности были на пружинах.

Фиона знала эту историю, но смеялась, как будто слышала впервые.

– Какое-то время мы не будем приезжать сюда, – сказал Йель. – Но вы можете звонить мне по любому вопросу, – он написал ей свой новый номер. – И… Хочу вам сказать, что галерея будет расширяться в следующем году и моя роль может измениться.

Нора открыла рот, и он испугался, что она попросит пояснений. Но она накрыла его руку своей, холодной и невесомой.

– Так должно было случиться, – сказала она. – Ты веришь в реинкарнацию?

Йель глянул на Фиону за советом, но она сидела, точно завороженная, и ждала, что скажет он.

– Мне бы, пожалуй, хотелось.

– Что ж, – Нора похлопала его по руке. – Если нам суждено это, давайте все вернемся в одно время. Вы двое, я, Нико, Ранко, Моди, все прикольщики. Вот будет вечеринка, и мы не позволим никаким дурацким войнам помешать нам.

В отеле Йель с Фионой смотрели вечерние новости в углу с телеком. Роман исчез в своей комнате.