По свече Эшера потек воск, опасно подбираясь к его руке. Йель протянул руку и остановил каплю ногтем. Возможно, в тот момент Фиона окончательно поняла чувства Йеля, если еще не была в них уверена.
Когда Йель с Фионой присоединились к маршу, участники уже вовсю двигались на север, к мосту Мичиган-авеню. Среди протестующих были люди в халатах врачей, что не могло не радовать, и многие несли транспаранты – «Убийство в рамках закона», «Кровавые деньги» и что-то мудреное о том, что при Джордже Буше есть наркоцарь, но нет спидоцаря – и Йель почувствовал себя серым статистом. Никто, ни единый человек, не носил двух рюкзаков; и Йель вздохнул с облегчением, что не пришел как перестаравшийся отличник.
Фиона с готовностью стала скандировать лозунги вместе со всеми, и как только Йель взял с нее пример, он почувствовал, что ритм его шагов по тротуару накладывается на ритм лозунгов, и все это синхронизируется с его пульсом, словно он танцевал.
– Больные СПИДом, – кричала женщина с мегафоном, – вас хотят уделать! Что будем делать?
И все выкрикнули в ответ:
– Не ждать удачи
Йель высматривал знакомых, но понимал, что вряд ли узнает кого-то; протестующих были тысячи, и ему даже было приятно, что никого из этих людей он за столько лет не видел в Бойстауне. Хорошо было чувствовать себя частью такого множества, волной в человеческом море.
Лозунги поочередно стихали и смолкали, словно по велению невидимого дирижера, и сменялись новыми: они доносились до Йеля, сперва неразборчиво, а затем все яснее, и тогда он тоже подхватывал их вместе со всеми.
Проходя мимо Трибьюн-тауэр, под изумленными взглядами туристов:
–
Перед зданием «Синего креста», на Магнифисент-Майл[137]:
–
Шагая по Стейт-стрит, толпа сплотилась теснее, стала кричать еще громче:
–
Рядом с Йелем и Фионой нарисовались трое смеющихся подростков и стали кривляться, томно вскидывая руки, но никто не обращал на них внимания. Кто-то бросил из окна машины пустую сигаретную пачку, отскочившую от плеча Фионы.