Фиона, чтобы сменить тему, попросила Джулиана рассказать о последних трех десятках лет своей жизни.
– Если ты спрашиваешь, каким образом я до сих пор жив, – сказал Джулиан, – я понятия не имею.
Но он слегка лукавил. В восемьдесят шестом он отправился в Пуэрто-Рико и прожил там год, сидя на шее у старого друга, продавая футболки на пляже и покуривая дурь.
– Я был совершенно уверен, что скоро умру, – сказал он. – А потом, когда я услышал о зидовудине, это было как… как если ты пытаешься утопиться, а кто-то бросает тебе веревку, и ты непроизвольно хватаешься за нее.
Проблема была в том, что у Джулиана не было страховки, а этот препарат стоил больше, чем он зарабатывал за полгода, живя в Чикаго. Так что он отправился домой, в Вальдосту, в Джорджию, где мать, которая уже не чаяла его увидеть, с радостью пустила Джулиана жить в его детскую комнату и с не меньшей радостью потратила на лекарства деньги, полученные от отцовской страховки жизни, и перезаложила свой дом ради младшего сына.
– Она была святой, – сказал он. – Леди старого юга. Она была создана для церкви и вечернего чая, но оказалось, что она также создана для решительных дел.
Какое-то время она заставляла его не бросать работу – он устроился в местную кинокомпанию – поскольку отчаянно верила, что он выживет, и когда он поправится, ему будет ни к чему пробел в послужном списке. (Фиона вспомнила трогательный оптимизм Джулиана до диагноза, как он всегда верил, что эту болезнь вылечат, верил, что он вот-вот прославится. Должно быть, он перенял все это от матери.) Но ему становилось все хуже и хуже, несмотря на ее заботу, поскольку вирус выработал устойчивость к зидовудину.
– У меня наверно оставалась последняя Т-клетка, и та ущербная, – сказал он. – Я весил сто восемь фунтов[133].
– Как раз тогда я тебя и увидел, – сказал Ричард.
Фиона знала, что Ричард наткнулся на Джулиана в Нью-Йорке где-то в начале девяностых. Джулиан приехал туда с другом, посмотреть пару хороших представлений пока еще не умер. Он был в инвалидном кресле. Вот тогда Ричард и сделал ту самую последнюю фотографию с ним, третью часть триптиха. Ричард потом позвонил ей, а она позвонила Тедди, чтобы изумить его, что Джулиан продержался так долго.
– Верно. И после этого я пролежал в больнице круглый год. Та поездка в Нью-Йорк была плохой идеей, в ретроспективе.
– А дальше? – спросил Серж.
Он единственный из всех доел свой сэндвич.
– Дальше наступил девяносто шестой! Внезапно появились новые хорошие препараты! Несколько месяцев я даже не помню, настолько я был в отключке, а когда туман рассеялся, я снова был дома. Я мог шевелить руками и принимать пищу. И не успел я моргнуть глазом, как стал