«Пожалуйста, спаси их», – сказал тогда Джек. Многие годы после той ночи я спрашивал себя, мог ли я действовать по-другому? Мог ли лучший врач, более трезвый врач выбрать другой путь?

Ответ, к которому я приходил снова и снова, – нет.

После смерти Доротеи и малыша, которого перед похоронами нарекли Майклом Абелем, я покинул Рэндольф, доктора Коггинса и всех, кого там знал. Я не пытался очистить свое доброе имя или спасти профессиональную репутацию; я уверен, что все усилия были бы напрасны, и у меня даже не хватало духу попробовать. На меня снизошло великое уныние.

Я отправился на юг. В Джексоне я вновь подружился с бутылкой и стал искать временную работу, где никому не было бы дела до моего прошлого, пока я был в состоянии смешивать порошки и ставить припарки, зашивать раны, пускать кровь при лихорадке, вырывать зубы. Я немного поработал там и двинулся дальше, потом еще дальше. Я стал чем-то вроде бродячего сельского врача, переезжающего из города в город, снимающего дешевое жилье, ищущего пациентов везде, где только можно. В основном я лечил бедных фермеров и свободных негров, сельских жителей, которые жили далеко от городов и медицинских учреждений. Ожоги, переломы конечностей, обморожения, порезы. Холера, малярия, оспа, тиф и другие болезни, которых я никогда не видел и не знал, как их лечить.