Была еще другая возможность. На границах Пруссии, как и на границах Австрии, находилась «ничейная земля». Это были многочисленные зависимые немецкие государства. Габсбурги уже давно прекратили свои попытки действительно руководить внутригерманской политикой. Хотя Габсбурги по-прежнему носили титул «императора Германии», их участие во внутригерманских делах ограничивалось эпизодическим изучением протоколов верховного немецкого суда, так называемого имперского суда, который на вынесение приговора затрачивал в среднем 120 лет. Однако Германия представляла интерес в качестве потенциальных резервов. В лице мелких немецких князей при случае можно было найти союзников для войн, можно было использовать их в качестве статистов на международных конференциях, жонглировать их землями в качестве объектов компенсации и даже время от времени получать от них деньги в виде «имперского налога» (некоторые государства, например Саксония, были в состоянии оказывать иногда серьезную помощь своим союзникам — Габсбургам).

Между Францией и Австрией в последние годы возникло молчаливое взаимопонимание, некоторая терпимость по отношению друг к другу. Франция прекратила свои попытки использовать Баварию против Австрии; за это Австрия не препятствовала попыткам Франции взять под свое влияние земли на Рейне. Никто из них не был в состоянии свалить другого; казалось, что они решили мирно поделить между-собой сферы влияния в Германии.

Эту новую гармонию неожиданно нарушила Пруссия, за спиной которой в качестве друга и покровителя все еще стояла Англия. Пруссия, видимо, решила установить свои сферы влияния, а может быть захватить и территории из немецкой «ничейной земли». Для Франции и Австрии это вмешательство в их закрепленные давними традициями «права» было вызовом на бой. Для Франции это имело особое значение еще и потому, что таким путем на Германию распространилось бы влияние Англии — злейшего конкурента и соперника Франции.

Настроение, царившее во Франции, наиболее удачно выразил Монтескье: «Прошло время, когда приходилось объединяться с протестантскими князьями, чтобы ослаблять австрийский дом. Враг, которого нам надо бояться, — не Австрия, а Пруссия».

Понятно, что при таких обстоятельствах отношения между Францией и Австрией постепенно начали улучшаться: острота трехсотлетней вражды притупилась и постепенно уступила место стремлению к альянсу. Однако для Франции проблемы Средней Европы не имели больше первостепенного значения, европейский театр военных действий стал второстепенным. Острая конкурентная борьба между обеими колониальными державами — Францией и Англией — развернулась за океаном, на реке Лоренцо и на территории нынешних Соединенных Штатов, на Ямайке и острове св. Мартиника. Однако Франция ничего не имела против борьбы на европейском фронте, лишь бы она не поглощала слишком много средств.