Внутренняя политика правительства вызывала лишь беспокойство и беспорядки. Неоднократно Меттерних имел возможность убедиться, что такая политика может привести к тому, что вся монархия вскоре расползется по швам. Изменить же курс внутренней политики было не в его власти, да он и не желал этого. Он пытался смягчить национальные противоречия, хотя опять-таки на свой лад. Его основной политической идеей было возрождение старых сословных представительств и создание в Австрии отнюдь не современного парламента, а собрания представителей сословий по типу средневековых. Фактически же все дела должны были по-прежнему решаться Веной в административном порядке. Чем же собственно должны были заниматься сословия — это из планов Меттерниха не было ясно. Вероятно, их задача заключалась в том, чтобы писать адреса императору. Возможно, что правительство было готово для пущей важности обеспечить сословия парой алебард и средневековыми мундирами. Но даже и такой план показался Францу слишком «радикальным» и был им отклонен, несмотря на настояния Меттерниха.

Другим принципом Меттерниха — уже в области внешнеполитической — было стремление уменьшить прусское влияние, так как он считал Пруссию «исконным и смертельным врагом Австрии». Но своей политикой он достиг как раз обратных результатов. В 1813 г. наметилась, хотя и слабая, возможность революционного объединения Германии снизу. Это обстоятельство благодаря усилению всех немецких земель переместило центр тяжести германской политики из Пруссии на другие земли, главным образом на более передовые области, расположенные на юге и по течению Рейна, а Пруссия стала такой же немецкой провинцией, как и другие. Политика же Франца I и Меттерниха ставила своей целью — особенно в период 1813–1817 гг. — всеми средствами препятствовать объединению Германии революционным путем. В результате они добились только того, что объединение Германии произошло, правда, сверху, но зато под главенством Пруссии[79].

После 1830 г. дела пошли еще хуже. Июльские события во Франции усилили страх правительства перед революцией. Политика нажима приняла еще более резкие формы, и в то же время стала проводиться система мероприятий, имеющих целью предотвратить дальнейшее развитие промышленности, так как правительство считало промышленные предприятия «очагами беспорядков». Выпуск продукции уменьшился, цены росли, налоговые поступления сокращались, и страна вновь стояла на пороге банкротства. Министру финансов Коловрату удалось на некоторое время привести бюджет в порядок, но кризис все углублялся и грозил свести на нет все его бюджетные ухищрения. Австрия уже не могла далее содержать свои войска в Европе «для поддержания в ней порядка». И кичливому габсбургскому государству пришлось снизойти до просьбы о кредитах у своих союзников и в первую очередь у Англии, ссылаясь при этом на свои обязательства как члена «Священного союза». Но «Священный союз» уже не был для других его членов так необходим, как прежде. Англия и Россия были заняты своими делами в других местах, а французские банкиры, которые нередко выручали Австрию (и лично Меттерниха), теперь, со времени июльской революции 1830 г., держались другого курса. Никто больше не хотел без конца давать деньги. Как в Лондоне, так и в Париже австрийское правительство ничего не получило, кроме советов навести порядок внутри государства — тогда, мол, и деньги найдутся! В результате надо было еще туже завинтить налоговый пресс и еще раз обесценить валюту.