Хотя до 1620 г. Чехия в течение столетий являлась самостоятельным государством, чехов также относили к народам, «не имеющим истории». Это было обусловлено тем, что оба господствующие при абсолютизме класса, дворянство и крупная буржуазия, не были чешскими по своему происхождению и не чувствовали себя чехами. После поражения при Белой горе на место изгнанного чешского дворянства явились дворяне-авантюристы иностранного происхождения. В то же время и значительная часть местной крупной буржуазии или была вытеснена австрийской буржуазией, или перестала чувствовать свою принадлежность к чешской национальности и даже перестала говорить на своем родном языке.

Ни в одной из стран австрийской монархини правление Марии Терезии и Иосифа II не происходило такого бурного развития, как это было в Чехии и Моравии, которые сделались центрами мануфактур, а позднее фабрично-заводской промышленности. Зародилась молодая чешская буржуазия, и в города в значительно большей мере, чем в других славянских землях, устремился поток крестьян. Общий подъем в стране был настолько велик, что захватил даже дворян, которые неожиданно «открыли», что у них тоже чешские сердца, и главным образом, чтобы выразить свое недовольство короной, стали, как выразился один современник, учиться «у своих кучеров и лакеев» чешскому языку. (Причина довольно решительной оппозиции чешского дворянства, которое, как известно, было теснее связано с крупной буржуазией, чем какое-либо другое дворянство в монархии, заключалась между прочим в экономической политике правительства, которая мало-помалу начинала задевать даже их интересы.) Хотя к 1848 г. дворянство все еще продолжало играть решающую роль внутри чешской оппозиции, но сама оппозиция по существу своему уже перестала быть дворянской. Это было буржуазное национальное движение, которое, однако, еще не имело своих вождей.

Точно так же, как и у южных славян, первое проявление национального самосознания чехов было связано с началом чешского возрождения, более сильного и плодотворного, чем у хорватов и словен, и прежде всего сказавшегося на развитии литературы, филологии и истории.

Иосиф Добровский написал историю чешского языка и составил чешскую грамматику; в 1818 г. он основал первый чешский научно-литературный журнал под названием «Чешский музей». Иосиф Юнгман перевел ряд лирических произведений на чешский язык. Написанная им история чешской литературы, вышедшая в 1825 г., впервые была издана на чешском, а не на немецком языке. Ян Коллар написал в 1824 г. первую чешскую поэму — «Дочь славы», сюжет которой был заимствован из старинного чешского сказания. Шафарик в 1826 г. издал «Историю славянского языка и литературы», в которой культура славянских народов рассматривалась как нечто единое. Наиболее выдающимся деятелем славянского возрождения был Палацкий, историк и писатель, один из вождей чешского национального движения 1848 г. В «Истории Чехии» Палацкого (первый том вышел в 1836 г.) впервые был поставлен вопрос о взаимосвязи истории славянских народов, «не имеющих истории». История этих народов рассматривалась Палацким как беспрерывная борьба чехов и немцев, реформации и Рима. В то время как Шафарик, Юнгман и Палацкий развивали чешское национальное сознание, поэты и писатели впервые за много столетий создали образцы поэзии на чешском языке, на этом считавшемся забытым «крестьянском диалекте», в который они вдохнули жизнь и сделали его языком поэзии. Наиболее талантливыми среди них были Карл Гинек Маха, эпическое произведение которого «Май» принадлежит к наиболее значительным лирическим произведениям XIX в., писатель Ян Неруда и сатирик и журналист Гавличек-Боровский, автор сатирических стихов, высмеивавших меттерниховский режим.