В противовес «Школьному — союзу», естественно, тотчас же возник целый ряд славянских организаций, которые вскоре приобрели также воинственный характер. К ним принадлежали чешская — организация «Матице школьска», словенская «Матице словенска», хорватское «Общество Кирилла и Мефодия» и итальянская «Национальная лига». Дело дошло до того, что открытие школы в каком-нибудь — словенском городе или назначение деревенского школьного учителя приводили к волнениям в Брно или в Моравской Остраве и вызывали борьбу, которая грозила потрясти всю монархию.

Начало великогерманской политики создало такое положение в стране, которое до некоторой степени напоминало трагическое положение, существовавшее триста лет назад, когда Австрия и вся Европа были вовлечены в хаос Тридцатилетней войны. Как и тогда, внутренние конфликты монархии постепенно перерастали в международные, и уже стало невозможным отделить одни от других, и одни из них неизбежно приводили к взрыву других. Австрийские партии начали связывать свою судьбу с Германией. Чехи повернули в сторону Франции. Во время Пражской этнографической выставки 1891 г. и при посещении Франции в 1893 г. спортивной организацией «Сокол» происходили профранцузские демонстрации и произносились речи, в которых Франция открыто объявлялась «единственной надеждой чехов». Хорваты, словены и австрийские сербы в результате притеснения их венграми и политики насильственной мадьяризации, которую Вена безучастно наблюдала, сблизились друг с другом и все более и более стали считать своим единственным выходом создание независимой Сербии и единственным союзником — Россию.

Движение Шёнерера было недолговечным. Уже в конце XIX в. начался его спад. Это произошло не потому, что австрийская буржуазия отошла от великогерманской политики, а как раз в силу противоположной причины. По мере того как в Австрии, так же как и во всем мире, обострялись противоречия и австрийская буржуазия, как и всякая другая, ожесточенно боролась за свое господствующее положение, все буржуазные партии Австрии постепенно начали становиться великогерманскими. Шёнерер был больше не нужен, так как образовавшийся немецкий национальный клуб депутатов, а также либеральные и консервативные группы выполняли задачу не хуже Шёнерера, только с меньшими антиклерикальными и несколько более завуалированными антисемитскими выпадами. Само австрийское правительство все больше и больше попадало в зависимость от Германии, так что такая шумная и несколько подозрительная «стенобитная машина», поддерживающая немецкую ориентацию, какой являлась партия Шёнерера, оказывалась уже излишней.