«Австрия должна превратиться в демократическое федеративное государство.

Вместо исторических коронных земель должны быть образованы разграниченные по национальному признаку самоуправляющиеся области, законодательство и управление в которых должно осуществляться национальными палатами, избранными на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права.

Все самоуправляющиеся области одной и той же нации образуют единый национальный союз, который совершенно автономно решает все дела, касающиеся данной национальности.

Права национальных меньшинств будут гарантированы особым законом, изданным общеавстрийским парламентом.

Мы не признаем никаких национальных преимуществ и потому отвергаем требование считать какой-либо один язык государственным; насколько необходим такой общий язык, должен решить общеавстрийский парламент».

Брюннекая национальная программа, как она стала затем называться, с первого взгляда может показаться прогрессивным и для всех народов приемлемым разрешением национального вопроса. Она была принята также депутатами социал-демократических национальных групп: австрийской, чешской, русинской, итальянской, словенской и польской.

Но в программе имелся один недостаток. В самом важнейшем вопросе она была так неопределенна и так туманно сформулирована, что каждый мог толковать ее так, как хотел.

Вообще различные народы, входившие в состав Габсбургского государства, не были в беспорядке рассеяны по всей монархии, а населяли довольно определенно разграниченные и замкнутые территории. Чехи жили в Чехии и Моравии и составляли там из года в год увеличивающееся большинство населения, русины жили в Закарпатской Украине, поляки — в Галиции. Эти территории примерно» совпадали с территориями старых коронных земель, и требования всех этих народов предоставления автономии в рамках их собственных территорий ни в какой мере не являлись уступкой старому, феодальному образу мышления, мечтам о «землях чешской короны» времен 1618 г. и прочим традициям, как это утверждалось во введении к Брюннской программе. Эти требования отражали совершенно правильное понимание того, что каждая нация должна обладать собственной территорией, своей собственной страной с определенными границами, чтобы иметь возможность развиваться дальше, строить свою собственную культуру, свое хозяйство и проводить свою национальную политику. Народ, если он не имеет клочка своей земли, вообще не является нацией.

Как раз этот вопрос и представлял для монархии особые трудности. Даже в те дни, когда в Бене были наиболее склонны к компромиссам, немцы, например в Чехии и Моравии, яростно боролись против всяких попыток объявить земли чешской короны или хотя бы часть их чешской национальной территорией. Они ссылались на свое собственное положение и доказывали, что Чехия и Моравия до тех пор, пока в них проживают немцы, не могут сделаться чешской территорией даже и в том случае, если немцы составляют в них меньшинство населения, так как включение их в союз чешских земель было бы в отношении немцев несправедливостью. Этими соображениями о защите своих «национальных прав» немцы обосновывали не только свое право препятствовать созданию чешского государства в рамках монархии, но и свое право господствовать над большинством чешского населения. Точно такое же положение, как в Чехии, было и в других областях монархии, только там вместо немцев, смотря по обстоятельствам, выступали венгры, поляки или хорваты.