Посоветовавшись с начальником политотдела и начальником штаба, Ларин приказал вызвать Макарова, Козьмина и Давыдова в Штольхов.

Штольхов находился в середине огромной увалистой долины, прижавшись своей окраиной к небольшой, продолговатой, стоящей особняком, лесистой сопке. Неподалеку высился волнообразный разрез скалистых уступов, тоже покрытых поверху лесом. Вдали, на покатой плешине разреза, хорошо просматривалась белая дворянская усадьба с высокой, срезанной поверху башней. Сама же долина, с часто разбросанными по ней домами, пестрела большими квадратами полей. У подножия скалистого разреза тянулась грунтовая дорога, которая связывала Штольхов с Дрейштеттеном. Место было удивительно живописным. Штаб дивизии Ларин разместил в огромном двухэтажном особняке, с двумя декоративными башенками. Тылом своим особняк упирался в сопку.

Командиры полков прибыли кто на «виллисе», кто на трофейной машине, сопровождаемые автоматчиками. Козьмин приехал в Штольхов первым. Высокий, худой, неулыбчивый, прошел прямо к Ларину. За ним появился Давыдов, человек по натуре спокойный и добродушный. Вскоре приехал и Макаров.

— Товарищи командиры полков, — сказал Ларин глухо и утомленно, — я пригласил вас на коротенькое совещание. Мы должны посоветоваться: что делать дальше? Ваша обстановка, ваше положение мне известны до мельчайших подробностей. Они чрезвычайно тяжелы. В ротах у вас осталось по нескольку человек. Мне известен даже такой факт, что в полку Козьмина есть рота, где всего три бойца и один младший командир. Таким образом, полки можно считать небоеспособными, и просто чудо, что люди все еще держатся и даже наступают. Мы пошерстили тылы, кое-что наскребли, дали вам, но эта капля тут же высохла. А дивизии… дивизии надо наступать. Это приказ штаба корпуса. Мы обязаны выполнить последнюю, поставленную перед нами задачу…

В это время в комнату вошел майор, очевидно офицер связи, четко взял под козырек, потом молча прошел к столу и положил перед Лариным листок бумаги.

Ларин бегло прочел, оживился и сразу помрачнел.

— Хм, — пробормотал он, — два известия. Товарищи, поднял он голос, — из штаба корпуса поступило сообщение: сегодня наши войска полностью овладели Веной. Второе сообщение: генерал-майор Иван Иванович Блажевич погиб при взятии Санкт-Пельтена.

Никто не проронил ни слова, все низко опустили головы, потом, не сговариваясь, поднялись, застыли в молчаливых позах: это была минута почтения памяти погибшего командира дивизии их корпуса. Каждый почему-то подумал: какая же должна была быть мясорубка под этим Санкт-Пельтеном, коли не могли уберечь даже командира дивизии.