Это утверждение может показаться спорным, но мы готовы привести и некоторые доводы принципиального характера. Отказавшись от формальных принципов взаимоотношений государства и общества, согласившись – вместе с Б.П. Вышеславцевым, – что «суха теория, мой друг, но вечно древо жизни» и частичная национализация промышленности зачастую целесообразна, мы уже не можем апеллировать к формально правовым критериям. Но вольно или невольно вынуждены относить мотивы своих поступков по данным вопросам к принципу целесообразности, который никакой устойчивостью не обладает.

Сегодня эта сфера промышленности может быть национализирована, а завтра? Как определять, где и когда и какие отрасли производства могут попасть под принцип целесообразности, а какие нет? Все народное хозяйство, как единая система, взаимосвязано, и где гарантии, что национализация одной сферы экономики неизбежно не повлечет национализацию других, смежных с первой? Впрочем, мы говорим только о прямом государственном вмешательстве, выраженном в виде национализации промышленности.

Но разве косвенное государственное регулирование, посредством размещения государственных заказов, установления единой тарифной ценовой политики и т.д., не оказывает, возможно, еще большее воздействие на свободный рынок? Кстати сказать, последнее понятие, в силу указанных выше причин, носит также слишком общий и дискретный характер, что не позволяет воспринимать его в качестве критерия отсчета. Последним аргументом, которым мы хотели бы воспользоваться, является ссылка на те отрасли промышленности, которые имеют оборонный характер, либо – другой случай – связаны с такими глобальными проблемами, как, например, электроника, атомная энергетика, кибернетика, генетика и т.д. Очевидно, что по мере продвижения вперед индустриального общества их эффективность и потому опасность для окружающей среды и всего человечества становятся очень реальными. Следует ли игнорировать эту потенциальную угрозу и отказаться от государственного контроля в этих областях знания в угоду формальному принципу «свободного рынка»? Думается, что на такой шаг никто из здравомыслящих людей не способен. Уж лучше государственный контроль, чем отсутствие его вовсе.

Можно добавить еще один аргумент. При всей стремительности индустриального развития далеко не все идеи и научные разработки могут быть оценены сразу и в полном объеме потенции, которая заложена в них. Возможны ситуации – и, кстати сказать, не такие уж и редкие, – когда новые отрасли промышленности государство сразу берет под свой контроль, понимая их возможности. Возможно, это будет ошибкой, а возможно – и нет. Как определить верность принятого решения по данному виду вопросов? Поэтому мы со всей очевидностью вынуждены признать, что та граница, которая полагается Вышеславцевым для неолиберализма и неосоциализма, весьма условна и расплывчата. Но это вновь ставит в качестве актуального вопрос о коллективизме и индивидуализме и преодолении тоталитарных тенденций в индустриальном обществе.