Напротив, мы с уверенностью хотим сказать, что пример русского национального самосознания, русской национальной идеи является наиболее наглядной демонстрацией того факта, что нация формируется в духе и духовность в ней преобладает. Все шовинистические тенденции возникают как следствие утраты нацией своей духовной основы.

Не менее интересно изучение исторического процесса становления русской нации. Мы обнаруживаем, как из некоего центра движется и распространяется идея духовной всеобщности, которая, не разрушая местные элементы, приводит их к высшему знаменателю. Еще в XIII в. противопоставляются друг другу «мещерцы», «новгородцы», «суздальцы», «рязанцы», «псковичи», «киевляне». Каждая из этих этнических группок думает о своем, игнорируя общие интересы. Но уже несколько столетий спустя создается единая нация – русская. По мере ее духовного становления и территориального распространения русскими начинают признавать себя и этнические группы, по крови отдаленные от русских – комяки, пермяки, финны, угры и т.д. Автору этих строк, как, наверное, и многим другим, неоднократно приходилось слышать слова вроде этих: «Мы – комяки, мы – русские», «Мы – рязанцы, мы – русские». Каждый из нас – русский, но ктото живет в Коми, ктото в Саратове, ктото на Украине, а ктото в Белоруссии. Это совершенно естественная реакция здоровой личности, входящей в общее дело, но не забывающей о своей индивидуальности и предполагающей, что без нее это дело развалится.

Впоследствии русским становится уже немец, грек, татарин, кореец, китаец, шотландец, англичанин, еврей, француз, арап, например: выдающийся русский полководец времен Отечественной войны 1812 г. БарклайдеТолли, М.Ю. Лермонтов – выходцы из шотландских семей, П.И. Багратион – грузин, Ф.М. Достоевский – потомок литовских дворян, гений русской поэзии А.С. Пушкин – правнук арапа Ганнибала. Кто и когда попрекал их иностранным происхождением, да и свойственно ли это нам? Даже сохраняя воспоминания о своей родине, о своих предках, они приводят генеалогическое древо не для того, чтобы вычленить себя из русских, а чтобы похвастаться знатностью рода, обосновать свое государственное положение, врученные ему властью функции. Это и есть та ситуация, когда национальная культура и национальная идея не ломают ничего вокруг, но объединяют собой, вдыхают новый дух в старые формы, создают новые, придают – процессом принятия в себя – другим народам смысл их жизни и деятельности.

По большому счету нерусским у нас признается лишь тот, кто сознательно противопоставляет себя русской нации, выделяется, кто принадлежит другой вере, именуется иначе и требует, чтобы его называли именно этим именем, ищет иной смысл бытия. Согласимся, что критерий более чем мягкий, чтобы говорить о русском шовинизме как явлении, по природе сопутствующем Русской идее.