С. Семенов отрицал свое знание умысла Муханова, утверждая при этом, что не помнит, кто именно был у Митькова. Он сообщал, «что было несколько человек сторонних»; при этом стоит напомнить, что вплоть до 28 марта Семенов полностью отрицал какую-либо степень своей причастности к тайному обществу[713]. В записке о Семенове Комитет формулировал дело таким образом, что одни участники собрания у Митькова уединились в комнате, где сделал предложение Муханов, а другие находились в соседней комнате, в которой оставался Нелединский. Семенов был отнесен к числу последних, не знавших о предложении Муханова, на основе собственных показаний и показаний Фонвизина, говорившего о своем пребывании вместе с Семеновым и Нелединским отдельно от других собравшихся в доме Митькова[714]. На очных ставках в начале мая 1826 г. Муханов признал сказанные им слова о необходимости отправиться в Петербург для покушения на императора. Сведения о присутствии Нелединского в доме Митькова в момент разговора Муханова с членами тайного общества попали в итоговую записку, резюмирующую содержание сделанных показаний[715].

Из приведенного обзора показаний, касающихся собрания в доме Митькова, можно сделать вывод о том, что часть собравшихся не была знакома с Нелединским. Это Муханов и Фонвизин, которые спрашивали о нем у других присутствующих. Первый раз его видел и Якушкин. Другая часть участников собрания, напротив, несомненно знала его. К ним нужно отнести хозяина дома Митькова, который, очевидно, и пригласил к себе Нелединского, а также Семенова. Стоит отметить, что утверждения о непринадлежности Нелединского к числу членов тайного общества принадлежат, в основном, группе незнакомых с ним лиц (Муханов, Фонвизин).

Вместе с тем один из них, Якушкин, наоборот, выступил главным автором уличающего показания о Нелединском, прямо назвав его членом общества. Очевидно, чтобы утверждать это, он должен был быть уверенным в членстве Нелединского. Поскольку Якушкин лично его не знал, он опирался на информацию, полученную от другого участника собрания, знакомого с Нелединским. Таким лицом мог быть Митьков, но он в своих показаниях на следствии назвал Нелединского «посторонним» лицом, не принадлежавшим тайному обществу. В то же время показания, данные в условиях следствия, касающиеся столь опасного с точки зрения обвинения эпизода, не могут быть признаны полностью достоверными: Митьковым могли руководить мотивы спасения от грозящего привлечения к ответственности человека, который, как он предполагал, не был арестован и которого он, как представляется, пригласил к себе. Все сказанное заставляет отнестись к его показанию с большим сомнением. Согласно имеющимся показаниям, в одной комнате с Нелединским долгое время находился С. Семенов, бывший секретарь Союза благоденствия, прекрасно осведомленный о персональном составе тайных обществ. Очевидно, он был знаком с Нелединским, однако следствие не обращалось к нему с вопросом о причастности последнего к тайному обществу.