Генерала-артиллериста Жичин разыскал в другом зале. Американец был навеселе, окруженный коллегами, и продолжать начатую с ним беседу не было смысла. Из шумного разговора офицера Жичин понял, что генерал тоже живет в гостинице «Риц» и встретиться с ним не составит особого труда, если, разумеется, он согласится. Они довольно легко договорились вместе отобедать в гостиничном ресторане. Жичин собрался покинуть компанию, но генерал настоял выпить еще раз за национальный советский праздник, за великолепный прием.

Залы с каждой минутой пустели, остались, наконец, лишь сотрудники посольства. Александр Ефремович пригласил всех к столу, поздравил с праздником и поблагодарил за четкую, старательную работу на приеме.

По случаю, а может быть, и не по случаю рядом с Жичиным оказалась Маргарита Владимировна. Они чокнулись, выпили. Маргарита Владимировна спросила его мнение о приеме. Жичину большой прием был в диковинку, все ему казалось необычным, интересным, не говоря уже о том, что удалось запросто поговорить с самим Роменом Ролланом, с фельдмаршалом Монтгомери. Когда б еще могла представиться такая возможность? Конечно же, он был доволен. А сожалел об одном: на приеме были Морис Торез, Марсель Кашен, Жак Дюкло, много было интересных людей, а он ни поговорить, ни даже — поглядеть на них как следует не смог.

Множество именитых гостей на приеме, праздничный гул, шумные возгласы взволновали и Маргариту Владимировну. Щеки ее разрумянились, она улыбалась.

После трех-четырех рюмок и бутербродов-малюток у Жичина взыграл волчий аппетит. Он предположил по логике вещей, что Маргарита Владимировна тоже голодна, и пригласил ее на ужин. Она охотно согласилась, и он настоял ехать тотчас же. За добрую идею Комлев назвал Жичина мудрецом.

9

В ресторане было людно и шумно, как на приеме, так же плыл густой табачный дым над столами, но к дыму примешивался острый запах жареного мяса и душистых специй.

Они заказали добротный ужин, попросили не задерживать и, как часто бывает с русскими людьми, затеяли разговор о делах, будто для такого разговора не было иного времени. Подполковник Комлев тревожился уже о том, как лучше, полнее и подробнее осветить прибывающим преемникам состояние дел с военнопленными. Маргарита Владимировна высказала беспокойство об уточненных списках пленных по каждому лагерю, которые три дня назад подготовлены, но еще не отпечатаны. Жичин повел речь о Париже. Может быть, оттого, что на днях предстояла разлука с ним, а может быть, он захотел предоставить Маргарите Владимировне случай показать себя, хотя и он и Комлев в интеллекте ее не сомневались.