Они уже шли по знакомой улице Гренель. Здесь было посольство, здесь жила Маргарита Владимировна. Их обогнал странный экипаж: велосипедист катил за собой небольшую самодельную коляску, в которой восседал солидный пассажир. Рикша, да и только.

— Видите, как на хлеб себе зарабатывают, а вы про свой Лондон…

Неожиданно для себя Жичин обнял ее.

— Это глядя на них? — насмешливо спросила она, кивнув на парочку, и звонко рассмеялась. Жичин слегка оторопел, руки его невольно опустились.

У подъезда ее дома пришлось остановиться. Погода на глазах портилась, стало заметно холоднее, моросил мелкий дождь. Жичин распахнул плащ и спрятал ее от дождя.

— Что же я теперь буду делать? — спросила она беспомощно. — Мне ведь не только вы любы. Я чувствовала: вместе с вами нужным делом занимались. Радовалась, как девчонка, когда удавалось хоть чем-нибудь помочь этим несчастным пленным. А теперь?

— Будете заниматься тем же делом.

— Вы так думаете? Откуда вы знаете, кто приедет? Может быть, они и не захотят, чтоб я здесь работала.

— Захотят. Мы подскажем.

— Допустим. А что у них за мысли об этих несчастных? Вдруг они всех пленных за предателей будут принимать? Это и не мудрено, когда изо дня в день твердится: лучше смерть, чем плен.

Дождь утихал, она высвободилась из-под жичинского укрытия, вздохнула:

— Знаю: тебе бы сейчас горячего чая. И согрелся бы, и успокоился. Но звать тебя не буду. Не надо. Я и так расслабилась до самой черты. Иди. — Она подтолкнула его, и он молча пошел в свой отель.

10

В последние дни Жичин и сам то и дело возвращался к мысли о судьбе военнопленных. По мере того как приближались передача дел и отъезд из Парижа, мысль эта становилась острее, навязчивее. Жичин знал: она не давала покоя Комлеву, молчаливый вопрос о своей судьбе он читал едва ли не в каждой паре глаз своих подопечных пленных. А пленных не дюжина и не сотни — десятки тысяч. Сколько положено сил, чтоб разыскать их, собрать воедино. Воевать приходилось за каждого человека, как же не тревожиться за их судьбу?

А что он сейчас мог сделать? Что мог сделать Комлев? Из реальных возможностей оставалась, пожалуй, одна: настроить на свой лад приехавших из Москвы офицеров. Это может оказаться нелегким делом, они с Комлевым ехали сюда без симпатий к пленным. Более того, полагали предстоявшую работу тяжким бременем. Париж привлекал, а пленные представлялись чистым наказанием. Прошло время, пока они вникли в трагические судьбы этих людей.

Комлев настоял провести операцию в два этапа: сперва интенсивные беседы своими силами, потом, если возникнет надобность, привлечь тяжелую артиллерию — посла. Двух полковников, согласно табели о рангах, Комлев взял на себя, на долю Жичина выпал майор Глушков.