В. А. Редькин Идеи А. С. Хомякова в русской поэзии рубежа ХХ—ХХI веков

В. А. Редькин

Идеи А. С. Хомякова в русской поэзии рубежа ХХ—ХХI веков

Алексей Степанович Хомяков в письме к Ю. Ф. Самарину «О современных явлениях в области философии» отмечал: «Вы бодро стоите за общее наше дело… Это дело есть дело прогресса истинного, который по тому самому есть и истинный консерватизм»[473]. Это общее дело – «русская идея» – продолжает существовать и развиваться на протяжении почти двух столетий, и, конечно, каждый писатель, причисляющий себя к русской культуре, литературе, ментальности не может не выразить к ней своего отношения. Тем более что Хомяков высоко ставил русского писателя в деле просвещения народа на основе православной веры. Выдвигая на первое место в системе ценностей внутреннюю цельность национальной жизни, Хомяков подчеркивал, что «хранителями ее были все люди, старавшиеся сообразовать свои действия и мысли с чистым учением веры. Главными же представителями были, бесспорно, писатели и деятели духовные, от которых осталось нам так много назидательных преданий и так много слов поучения и утешения и та сеть обителей и монастырей, которыми охвачена была вся Старая Русь».[474]

Беда русской современной национальной культуры, и в частности поэзии, в том, что она потеряла, вернее, не обрела ту цельность, то единство, которые утверждал А. С. Хомяков. В ней определенно проявляются черты, по терминологии Хомякова, иранского и кушитского начал. Как известно, сравнение вер и просвещения привело философа к выделению двух коренных начал: «к иранскому, т. е. духовному поклонению свободно творящему духу или к первобытному высокому единобожию, и кушитскому – признанию вечной органической необходимости», «поклонению царствующему веществу» или «поклонению рабствующему духу, находящему свою свободу только в самоуничтожении»[475].

Для А. С. Хомякова и И. В. Киреевского цельность и разумность русской культуры противостоит раздвоению и рассудочности западноевропейской. В современной отечественной литературе выделяются, с одной стороны, поэзия почвенническая, ориентированная на национальные духовные традиции, в частности на возрождение православной веры с идеалами любви, добра, порядка, гармонии, соборности, с другой – утверждение индивидуализма, деэстетизации и дегуманизации, разрушения ценностного ряда, постмодернизм, корни которого выявил еще Хомяков. «У нас есть мысли и чувство, но мы думаем не своей головой и чувствуем не своей душой. Таков плод того умственного порабощения, которому поддались так охотно и гордо», – с горечью отмечал он в статье «Аристотель и всемирная выставка»[476]. «В обществе здоровом и цельном всякое движение мысли есть уже деятельность: лица, связанные между собой живою органической цепью, невольно и постоянно действуют друг на друга; но для этого нужно, чтобы между ними была органическая связь. Разрушьте ее, и живое целое обратится в прах, <…> покуда, по законам неисповедимого Промысла, не осядут снова разрозненные стихии, не окрепнут, не смочатся дождями и росами небесными и не дадут начала новой органической жизни», – подчеркивал мыслитель[477]. Наше общество тяжело больно, но процесс консолидации духовных сил неуклонно нарастает.