Молодой казак

Приведя ее, критик предается воспоминаниям: «Признаюсь, именно эти стихи я люблю пристрастно: с ними соединено для меня трогательное воспоминание!.. В одно прелестное утро, в кругу искреннем, незабвенный Веневитинов читал их, под открытым небом, глядя на восходящее солнце, доверчиво предаваясь надежде и не предчувствуя, что через несколько месяцев он уже не будет видеть красот природы, не будет озлащать их своим высоким одушевлением!.. Может быть, это нескромность; но я не стыжусь ее!..».[636]

В данном случае Кс. Полевой вспоминает, как в октябре 1826 года Д. В. Веневитинов провел вечер на квартире у него и брата – об этом же он позднее вспомнит в своих «Записках…»[637]. Критическая оценка «прекрасных стихов» внутри слабого драматического текста подкрепляется воспоминанием о недавно умершем поэте и, таким образом, приобретает дополнительную «весомость». Речь идет о трогательном пейзаже раннего утра, соотнесенном с «голосом» внеположного автору персонажа – Молодого казака. А то обстоятельство, что этому Молодому казаку, в соответствии с сюжетом пьесы, тоже осталась недолгая жизнь (его вскоре погубят враги Ермака), усиливает лирическое переживание.

В этой перспективе открывается одна существеннейшая черта лирики Хомякова вообще. Поэт как будто стесняется прямо открыть собственные лирические чувства: для них ему всегда необходимо другое, внеположное я, какое возникает при драматическом осмыслении мира. И позднее он будет «прятать» это свое «я», представляя, например, в своей «Идиллии» библейскую притчу о Навуходоносоре, превращенном в овечку, в виде «псалма», который распевают четыре персонажа из Книги пророка Даниила.

Э. Л. Радлов, автор тонкой статьи о лирике Хомякова, отмечает показательное обстоятельство, связанное с восприятием поэтом времен года: «Из всех времен года наиболее благоприятствует поэтическому вдохновению зима, так как она наименее сковывает дух и не связывает его земными наслаждениями: “Зимою в груди моей теплее кровь бежит, и взор души светлей. Мечта проснулася, и чудные видения рисует предо мной игра воображения”. “Зимним вьюгам и морозам рады заяц и поэт”»[638]. Но почему зима?

Зима – извечное русское явление природы, не существующее ни в пределах «классического» Запада, ни в пределах «классического» Востока. В статье «О возможности русской художественной школы» Хомяков указывает, что «за границей почти нет зимы»[639]. Именно в облике такого явления, любовь к которому определяет «русскую душу», она присутствует в стихотворении Фета, открывающем цикл «Снега» (1842):