Деоника, в сравнении с лирикой, есть «более глубокая форма духовного самосознания» (А. Ф. Лосев). Она всегда диалектична и претендует на то, чтобы стать всеобщим правилом. Ее задача – преодолеть видимые противоречия жизни, справиться с изменчивым потоком переживаний, доведя их до логического предела, превратить в долг и моральную обязанность. Только долг способен обуздать страсти. Только деонике по силам раскрыть содержание и цель личности и всего мироздания.

Бытует множество определений, с разным эмоциональным знаком выражающих отношение критиков к искомому предмету[704]. Не было пока только имени… Симулякр «дидактическая литература» указывает ныне глухую провинцию в непомерной лирической империи. Противостояние пользы и наслаждения разрешилось гегемонией последнего. Причина грехопадения литературы – примат души над духом. Но простодушие древних не ведало в поэзии ничего, кроме воспевания, а дидактичность мыслилась присущей всей литературе (и не только ей!), хотя дьявольский подлог уже ощущался – его констатирует Платон: искусство уклоняется от выражения истины, познания первооснов и воплощения нравственных образов. И все же еще два века назад Байрон почитал за высший род (!) поэзию высоконравственную (дидактическую), имеющую своим предметом просвещение и улучшение человека.

Действительно, дидактика – органическая часть деоники, они соотносятся как поучение и представление. Наоборот, публицистика (как размышление на заданную тему или полемика) далеко не всегда приводит к однозначному надлежащему. В предельном значении деоника предстает как мудрость, и величайший ее образец – Библия. Русское поэтическое поле пока не рождало урожая добротнее, чем под плугом А. С. Хомякова. «Ценить и благодарить следует глубоко православного поэта <…> за то, что мощным голосом своим нарушил царственный покой самодовлеющего неверия, подорвал надменно величественный и дерзко самозванный престиж его, поколебал хотя отчасти гнетущий плен вавилонский»[705]. Если бы глагол «урожденного поэта, провидца»[706] был услышан (а скорее, востребован!) наравне с пушкинским, он принес бы столько же практической пользы, сколько вреда причинило русской культуре творчество поэтического антипода Хомякова. Но это уже чистая деоника.

II

II

Соблюдая хронологический принцип, уместно рассмотреть 15 произведений Хомякова, последовательно выявляя особенности композиции и сущность мысли. Структурный анализ позволит установить, в какой форме оная бытийствует, и наметить первичную типологию.

1. «Ода» (1830). Имеет три части: вполне эпическая первая завершается требованием, вторая состоит из проклятий, а третья рисует будущий век. Из неприятия действительности через ее отрицание возникает иное бытие. Его устроение, по мнению автора, совершенно: деяния, нарушающие моральные нормы, подвергнуты остракизму; торжествуют принципы, без обсуждения почитаемые высшими. Два деонических пласта: нечто существующее необходимо преодолеть, и тогда установится верный ход вещей, каковой и описан. Картина несколько абстрактна и метафорична, в отличие от конкретности символики позднего периода. Но несомненно, что «Ода» как цельная вещь не может быть приписана ни к одному известному роду литературы, несмотря на наличие их отдельных атрибутов.