Важно отметить, что стоики тоже были поклонниками и почитателями древнего героизма. Но в то время как мифологические Геракл и Ахилл были героями по самой своей природе, так что героизм был для них всего только естественным проявлением их природы, в то же самое время стоики вовсе не считали человека героем по природе, а этот героизм нужно было еще воспитать, и достигнуть его можно было только в результате неимоверных субъективных усилий.[781]

Важно отметить, что стоики тоже были поклонниками и почитателями древнего героизма. Но в то время как мифологические Геракл и Ахилл были героями по самой своей природе, так что героизм был для них всего только естественным проявлением их природы, в то же самое время стоики вовсе не считали человека героем по природе, а этот героизм нужно было еще воспитать, и достигнуть его можно было только в результате неимоверных субъективных усилий.[781]

Далее ученый трактует понимание произведения искусства стоиками как творческий акт, тождественный воспитанию в себе героического начала.

Эстетика поэзии, воспевающей героические образы, базируется на понимании принципа пользы как одной из категорий, важных для литературы. Этот принцип был основополагающим для русской поэзии XVIII века, он активно применялся и в веке XX, в особенности в советской литературе 1930–1960-х; не случайно некоторые исследователи называют социалистический реализм неоклассицизмом или сталинским классицизмом, сопоставляя его и с архитектурой 1930–50-х, в которой преобладал принцип «освоения классического наследия». Хомяков, в отличие от предшественников, решительно отошел от утилитарного понимания задач искусства.

Характерные черты русского героя, в которых воплотились важные для нашего исследования народные представления об идеале, обобщил И. А. Ильин в исследовании «О русской идее»:

О доброте, ласковости и гостеприимстве, а также и о свободолюбии русских свидетельствуют единогласно древние источники, и византийские, и арабские. Русская народная сказка вся проникнута певучим добродушием. Русская песня есть прямое излияние сердечного чувства во всех его видоизменениях. Русский танец есть импровизация, проистекающая от переполненного чувства. Первые исторические русские князья суть герои сердца и совести (Владимир, Ярослав, Мономах). Первый русский святой (Феодосий) есть явление сущей доброты. Духом сердечного и совестного созерцания проникнуты русские летописи и наставительные сочинения. Этот дух живет в русской поэзии и литературе, в русской живописи и в русской музыке.[782]