О доброте, ласковости и гостеприимстве, а также и о свободолюбии русских свидетельствуют единогласно древние источники, и византийские, и арабские. Русская народная сказка вся проникнута певучим добродушием. Русская песня есть прямое излияние сердечного чувства во всех его видоизменениях. Русский танец есть импровизация, проистекающая от переполненного чувства. Первые исторические русские князья суть герои сердца и совести (Владимир, Ярослав, Мономах). Первый русский святой (Феодосий) есть явление сущей доброты. Духом сердечного и совестного созерцания проникнуты русские летописи и наставительные сочинения. Этот дух живет в русской поэзии и литературе, в русской живописи и в русской музыке.[782]

Следует отметить, что в этих тезисах И. A. Ильин охарактеризовал одно крыло российской героики, российского представления об идеале. Есть и другая традиция, неразрывно связанная с первой, – традиция, в которой первостепенное значение имеют такие черты, как трудолюбие, толерантность, аккуратность, дисциплинированность.

Фундамент хомяковской героики – это русский фольклор, а в первую очередь — киевский былинный цикл. Центральный образ русского героического эпоса – Илья Муромец – связан взаимно направленными линиями со святым Илией Муромским, с его образом в житийной литературе. Кстати, в народном эпосе мотив святости Ильи Муромца связан с ходячим сюжетом «гибели богов», выразившимся в русской былине о том, как перевелись богатыри на Руси: богатыри уходят, окаменевают, оставляют русскую землю — и это связывается с православной символикой.

Образ Ильи демократичен; крестьянское происхождение героя подчеркивает обобщенно-народный смысл такого феномена, как Илья Муромец. Не случайно этот былинный богатырь воспринимался как символ русского патриотизма. Знаменателен тезис А. С. Хомякова, говорившего о былине «Илья Муромец и Козарин»:

Спокойное величие древнего эпоса дышит во всем рассказе, и лицо Ильи Муромца выражается, может быть, полнее, чем во всех других, уже известных, сказках. Сила непобедимая, всегда покорная разуму и долгу, сила благодетельная, полная веры в помощь Божию, чуждая страстей и – неразрывными узами связанная с тою землею, из которой возникла. Да и не ее ли, не эту ли землю Русскую олицетворило в нем бессознательное вдохновение народных певцов? И у нее на груди, как богатырь козарский у Ильи, сидел татарин и литвин и новый завоеватель всей Европы; но «не так у святых отцов писано, не так у апостолов удумано»[783], чтобы ей погибнуть в бою!..[784]