– Как вы всё правильно поняли, Лариса Петровна. А то вас, шибко смелых, столько развелось, что никаких вожжей не напасёшься!

Вдруг вспомнилось, как сейчас тяжко мается в больнице обозовский старожил Лёня Ивонин, потеряв надежду получить от города собственный угол. Выскочило мокрое лицо убивающейся по Лёне пьяненькой Смешляевой, самодовольная Ниткинская рожа…

Витас ещё что-то пришепётывал, когда Лариса резко придвинулась к нему, так что столоначальник прянул назад всем корпусом:

– А ещё я поняла, что это вы – лично вы! – перетасовали городскую очередь на жильё. Захотелось поощрить назначение Ниткина законной квартирой Леонида Ивонина?! Дать аванс возможному завтрашнему главреду нашего «Обоза»? Вы сами только что утверждали, что подобное исключительно в вашей власти.

Вопрос попал в болевую точку: махинации с жильём для чиновника могли кончиться плохо. Витас вдруг как-то сгорбился, скукожился и, кажется, даже поубавился в росте. Он вжался в кресло, будто ожидая такой же Лебедевской оплеухи, какой когда-то наградила она Ниткина. Ждал покорно, как нашкодивший кот…

– Что же вы осеклись, если не имеете к этому отношения? Нечего возразить?

Молчание…

– Впрочем, можете не отвечать, пример более чем нагляден. Так он и действует, ваш принцип поощрения лучших. Среди зауральских журналистов не нашлось креатуры более достойной, чем законченная бездарь Владимир Натаныч? Ваш личный соглядатай и доносчик?!

Колыхая зелёно-оранжевыми сполохами юбки, Лариса направилась к выходу. Уже берясь за дверную ручку, громко бросила через плечо:

– Будем считать, знакомство состоялось?

… На старинной лестнице давно смолк стук лёгких каблучков, а Виталий Семёнович всё сидел в той же вдавленной позе. Наконец, приподнявшись, он в диапазоне четвёртой октавы бешено просипел:

– Ты, Лебедева, о своих словах ещё пожалеешь!

Глава 26

Глава 26

– Андрей, ответь ты мне на один вопрос. Если, конечно, это не государственная тайна….

Помещение для Дома журналиста, давно обещанное городом, в очередной раз уплыло под чиновничьи апартаменты, и Лариса пьёт чай в каморке Сокольского, которая чуть больше маминого кильдыма.

Прослушав запись со встречи с Куриловым, Андрюха крякает и без стеснения отпускает матерок. Потом подводит черту:

– Этот деятель, видать, не читал Сказки о рыбаке и рыбке. На своих же подлянках проколется.

И больше этой темы не касается. Тут не говорить, тут дубьё брать впору…

Время вечернее, давно пора по домам, но два янтарных зрачка никак не отцепляются от Романыча. Ну давай твой вопрос…