…– К Валентине в её Козью слободку добрались-те? У ей и теперь во всех углах больничная стерильность наведена?..

…– Как там Илья Александрович – всё ковыляет посередь ульев на своей деревяшке? Деду нынче, кажись, к десятому десятку подкатило?..

…– А еврейчик-то наш, Лев-то Семёнович, всё прежний живчик? Так и не бросает свою пианину?..

Рапорт о выполнении святой семейной миссии требовался подробный. В последние годы отчёт о поздравлялках стал не только устным, но и наглядным: со встреч с патриархами привозились фотографии, сделанные расплодившимися китайскими «мыльницами». Эта немудрёная хроника особенно радовала старших Бойцовых, так как зримо фиксировала нынешнее житьё-бытьё ветеранов. Техника сближала между собой неотвратимо уходящее военное поколение.

К возвращению сыновей и племянников с их половинками, а позже – внуков и внучек, на большом овале антикварного стола дымились неизменные пироги. Приуставшая от путешествий ватага шумно набрасывалась на угощение, наперебой обсуждая увиденное и услышанное. Есть старались быстрее, чтобы занять лучшие места у телевизора: в 13 часов начинался военный парад на Красной площади. Зауралье не Москва, здешнее время, считай, на три часа обгоняет столичное.

С годами убыли адреса визитов, не стало бабушки, потом и папы, но традиция велась неуклонно. И вот уже шестиклассник Сашка и его кузина, миниатюрная улыбчивая Ляля, вместе с Ларисой садятся в троллейбус, чтобы ехать на поклон к тёте Вале, тёте Дуне, тёте Фае. Только и остались теперь эти слезливые старушки, время давно забрало весёлых бравых вояк, чьи портреты висят у вдов на видных местах.

Поездки к старикам всегда приводили Ларису в трепет. Слушая медлительные рассказы, она силилась представить то, что выпало на их долю. Медсанбат в ощетинившейся против «красных» Польше (в парикмахерской того гляди полоснут по кадыку бритвой!), которым командует строгий военврач Валюшка, вчерашняя выпускница мединститута. Северо-Казахстанскую нефтебазу, день и ночь вливающую жизнь в наши танковые и авиационные подразделения, где три студёных зимы подряд в телогрейке и ватных штанах безвылазно вкалывает до костей отощавшая от болезни и тяжёлой мужицкой работы солдатка, красавица Евдокия. Пустую деревню в сибирском урмане с прозрачными голодными ребятишками, и ловкую, как котёнок, Фаюську с мешком добытых по весне из грачиных гнёзд птенцов, которых наскоро запаривают в печи вместе с перьями, выпаивая таким «блюёном» едва теплившиеся маленькие жизни. Заскорузлые пальцы кучерявого острослова и балагура Лёвушки-разведчика – ими он лихо отбивает фортепианные аккорды между боями. Свое трофейное пианино тащит из самого Берлина, покорённого и им в том числе, а потом через разорённую страну – домой, в зауральские степи…