Многие музыканты годами исполняют Баха, но сами не погружаются в те глубины, которые Бах умеет выявлять в любом настоящем художнике. Большинство наших певцов слишком увлечены техникой, чтобы верно петь Баха. Только очень небольшое их число способно воспроизвести дух его музыки; остальные же неспособны войти в духовный мир Мастера. Они не чувствуют того, что Бах пытается сказать, и потому не могут передать это дальше. Хуже всего, что они считают себя выдающимися толкователями Баха и не имеют представления о том, чего им недостает. Порой задаешься вопросом, как слушатели таких поверхностных выступлений могут обнаружить хотя бы намек на глубину музыки Баха.
Те, кто понимает сегодняшнее положение дел, не сочтут эти слова чрезмерно пессимистическими. Наша очарованность Бахом переживает кризис. Опасность в том, что наша любовь к музыке Баха может стать поверхностной, что она перемешается с самодовольством и тщеславием. Прискорбная мода нашей эпохи на подражательство проявляется и в том, как мы воспринимаем Баха; это становится все заметнее. Мы как будто стремимся восхвалять Баха, но на деле лишь восхваляем себя. Словно мы открыли его заново, поняли и исполнили так, как никогда ранее. Чуть меньше шума, чуть меньше «баховского догматизма», чуть больше мастерства, чуть больше кротости, чуть больше спокойствия, чуть больше почтения… Только так дух и истина Баха будут прославлены как никогда ранее.
Я мало чего могу добавить к этой разящей критике поверхностности, принимаемой за глубину; просто скажу, что встреча с ней, хоть она и случилась спустя несколько лет после мероприятия в Роверето, утешила меня, дав понять, что я не одинок в своей скорби. Швейцер был одним из самых скромных и непритязательных людей, и его наблюдения – не что иное, как честная реакция на удручающую моду, которая оформилась еще век назад и с тех пор, похоже, только окрепла.
Alle Grashüpfer Müssen Sterben[39]
И как же, наверняка спрашивают себя некоторые читатели, все это связано с «Я», сознанием и душами? Я бы ответил им: «Что может быть
Как-то вечером я захотел освежить мои закисшие воспоминания об органной музыке Баха в исполнении Швейцера (которую я слушал сотни раз в подростковом возрасте и в двадцать с чем-то), достал с полки все четыре старые виниловые пластинки и поставил их одну за другой. Я начал с прелюдии и фуги ля-мажор (