Таким образом, пока разные уровни описания допустимы, нон-дуалистический взгляд на мир может с легкостью включать одушевленные сущности: это те сущности, которые на некотором уровне описания проявляют определенный тип петлеобразного паттерна, который неизбежно начинает оформляться, если библиотека категорий в системе, изначально способной посредством восприятия фильтровать мир на отдельные категории, бурно расширяется в сторону абстракций. Этот паттерн достигает расцвета, когда в нем возникает прочно устоявшаяся саморепрезентация – история, которую сущность рассказывает сама себе, – в которой «Я» сущности играет главную роль единого причинного фактора, управляемого набором желаний. Точнее говоря, сущность одушевлена до той степени, в которой в ней существует петлеобразный «Я»-паттерн, поскольку присутствие паттерна вовсе не черно-белый вопрос. Таким образом, сколько «Я»-паттерна в субстрате, столько в нем и души, а где такого паттерна нет, сущность неодушевленна.

Радуга или камни?

Радуга или камни?

И по-прежнему остается назойливый вопрос: почему из петлеобразного абстрактного паттерна, каким бы роскошным он ни был, получается очаг внутреннего мира, внутренний свет, точка взгляда от первого лица? Иначе говоря, откуда происходит «Я»? Для некоторых искателей истины (вроде Странной петли № 641) достаточно понимания, что этот паттерн со временем невероятно разрастается и усложняется, воспринимает сам себя, укрепляется так прочно, что его уже нельзя искоренить. Для других же (вроде Странной петли № 642) такой ответ вовсе не годится.

Для мыслителей второго рода всегда будет оставаться актуальной задачка из Главы 21 о двух только что отчеканенных с точностью до атома копиях уничтоженного тела, одна из которых находится на Марсе, а другая на Венере: «Где я очнусь? В каком из двух тел окажется мой внутренний свет и окажется ли?» Эти мыслители отчаянно вцепились в инстинктивное представление об уникальном картезианском Эго, которое составляет их идентичность, «Я», внутренний свет, внутренний мир любого сознательного существа. Для них неприемлемо предположение, что их драгоценное «Я» скорее мерцающая, неуловимая радуга, чем твердый и увесистый камень, и что по этой причине не существует верного ответа на недоуменный вопрос: «Кто из них я?» Они будут настаивать, что только в одном из двух тел находится истинный шарик «Я», в противоположность неуловимой сущности, которая, подобно радуге, все отступает, растворяясь полностью, когда вы подходите ближе. Но вера в такое неделимое, нерушимое «Я» – это вера в нематериальный дуализм.