Есть в картине Ганса еще один недостаток, утомляющий не меньше, чем три экрана. Ганс злоупотребляет скрещиванием планов. Почти ни один режиссер не обходится без этих приемов, но увлекаться ими опасно. Смешение реальности и видений, действительности и воспоминаний, лихорадочная путаница лиц, пейзажей, событий – все это, будучи взятым в большой дозе, утомительно. Абель Ганс волнует, увлекает, но не раз жалеешь, что этому художнику изменяет чувство меры.

Напомним хотя бы одновременную демонстрацию бури на море и бури в Национальном собрании. В продолжение нескольких минут перед зрителем мелькают, быстро сменяя друг друга, то волны моря, то волны лиц вершителей судеб Франции. В первую минуту нельзя не почувствовать поэзию этой пусть и не новой, но отлично сделанной аллегории. Зато уже в последующие мгновения, несмотря на бурное нарастание темпа, впечатление, безусловно, ослабляется.

Умей Ганс менее воспламеняться грандиозными видениями своего воображения, умей он несколько меньше увлекаться техническими приемами, умей он меньше перебивать себя, путая и смешивая наши впечатления, его «Наполеон» был бы едва ли не самой замечательной из существующих фильм.

Ганс, конечно, и сам чувствует необходимость умерить свой пафос и внести в замыслы больше естественности и простоты. Сцены, где двое мелких служащих тогдашней французской чека (одного из них играет Колин), чтобы спасти осужденных, жуют и глотают листы обвинительных актов, и другие, подобные этой, очень украшают картину и делают ее менее напряженной и более лирической.

У людей с тонким слухом, вероятно, вызвала усмешку претенциозная надпись фильмы: «Наполеон, как его видит Абель Ганс». Это, конечно, нескромность, но захватывающий, тревожный ритм картины почти оправдывает надпись.

Историческую фильму можно назвать удачной, когда зритель, зная, что будет показано, все же смотрит картину с напряженным интересом. Гансу вполне удалось еще раз увлечь публику рассказом о сказочной судьбе великого корсиканца. Он сумел отлично показать препятствия, встреченные Наполеоном в самом начале его пути. Охота за Бонапартом на Корсике, бегство его на парусной лодке, отвергнутый генералами план завоевания Италии – все это изображено так ярко, что, зная судьбу Наполеона, мы все же волнуемся за него и боимся, как бы все эти препятствия не помешали его чудесному взлету.

Победой Абеля Ганса надо признать и все сцены итальянского похода: от прощания Наполеона с Жозефиной до скачки его по дороге вдоль рядов вооруженных оборванцев, уже овеянных победой, уже поверивших в нее.