Главный герой – Тимур – показан сначала издали: мы видим его силуэт, его движения, его сутулую спину с наушниками; он растворяется в просторе степи, в тысячной толпе – постепенно из затравленного бродяги и преследуемого законом бунтовщика он превращается в монгольского князя и, наконец, в вождя восставшего народа; параллельно с этим фигура его растет на наших глазах, передвигаясь на первый план; лицо его становится центром экрана; оно стоит перед нами в увеличенном виде – застылое, таинственное, с полузакрытыми косыми глазами и узкими стиснутыми губами. Сцены этнографические (церемония в буддийском храме, священные танцы, процессии, стычки, перестрелки) чередуются с действием, сосредоточившимся в одном лице Тимура. И лицо это – поразительно и незабываемо. Инкишинов (Тимур) – актер, подобного которому мы еще никогда не видели на экране, почти не мимирует: неподвижная бесстрастная маска, под которой таится такая сила страсти, ненависти и ярости, что зритель не в силах оторваться от этого широкого, свирепо-нежного лица. И когда после напряженных и острых эпизодов борьбы степь взметается неистовым вихрем мятежа, и она несет полчища всадников на бешеных кобылицах, когда из застылости взлетает буря лошадиных грив, разметанных знамен и ощетинившихся винтовок и захватывает дух от ветра, скачки и мчащихся туч, Тимур, потомок Чингис-хана, – впереди всех, как олицетворение стихийной силы, как сама степь, принявшая вид человека.
Печатается по: Последние новости (Париж). 1929. 11 окт.
Екатерина Кускова В КИНО
I
IВ самом центре Праги, на Спаленой улице стоит советское кино «Olympic». Кино, конечно, чешское; но у него – монополия на фильмы «Совкино». Публика особенная: чешские и русские коммунисты. На премьерах бывают и посторонние.
И, кажется, только в этом кино на премьерах распаляются страсти: «свои» и «чужие» шумно и резко выявляют чувства, за что и получают выговор от дирекции кино. Так было и на последней постановке сов[етского] фильма – «1917–1929» (юбилейный)[439].
Надо сказать, что фильм производит сильнейшее впечатление. Россия… Живая Россия в прошлом и настоящем… Впечатление усиливается ощущением напряженного интереса зрителей. В других кино – это развлечение, приятный вечер. Здесь – жгучий интерес к событиям в великой стране.
Чехи знают Россию. По отношению к России это – не вполне иностранцы. Многие жили в России старой и страстно хотят жить в России будущей, обновленной. Есть тут, в Чехословакии, большая организация: чехи из России. Выселенцы после революции. Они знают русский язык, хорошо знают и старую Россию, связаны с ней не только воспоминаниями, но и сложным переплетом интересов. Поэтому и советскую пропаганду вести здесь труднее: из черного здесь не сделаешь белого…