Пушкин… Он плох, Пушкин сладок[445]. Для Николая I, Дантеса, придворных нашли гораздо более подходящих актеров. Зато волнует Михайловское. И Пушкин в нем.
И рощи. И зеленою семьей кусты теснятся. И в гору поднимается дорога. И домик… Все как живое… С громадным, напряженным интересом смотрит картину чешско-русская публика… Это – большое достижение: показывать историю России без агитки. Затихли страсти… Показана правда, историческая правда без навязчивых комментариев. Вероятно, с таким же интересом смотрится эта картина, полная глубокого смысла и драматизма, и там, в России. И невольно задаешь себе вопрос: зачем показываются две эти картины рядом? Россия Николая I и Пушкина и Россия большевиков. Сравнение – не в пользу России октябрьской… Когда показывается Николай I, сильный, могучий, уверенный в себе и в своей мощи, на экране – пояснение из Пушкина:
Эмблемы царские лежат поверженными… Но ведь и мальчику, стоящему среди растоптанных регалий, приходится ежедневно считать «чудасия» Октября: сколько повешено, расстреляно, замучено, сослано? И снова, и снова, как и сто лет тому назад, повторять послание Пушкина декабристам:
Мальчик 1929 г., смотря на ржавые короны, все еще не может сказать: оковы пали, рухнули темницы…Через сто лет не умерли слова поэта… Не умерла еще и николаевская эпоха в ее самом мрачном и страшном варварстве…
* * *
* * *Вот эти мысли мучили неотвязно, пока мелькали перед глазами знакомые картины из жизни родной страны…
Печатается по: Последние новости (Париж). 1929. 5 нояб.
Екатерина Кускова СОВЕТСКИЙ ФИЛЬМ И ЭМИГРАНТСКИЕ ГЕНЕРАЛЫ
1
1Новый советский фильм «Турксиб», только что поставленный в двух больших пражских кино, имеет превосходную прессу: все без исключения чешские и немецкие газеты помещают восторженные отчеты. «Прагер Прессе» называет фильм «чудом техники». А в кино представление сопровождается бурей аплодисментов. «Прагер Прессе» утверждает, что в этом фильме – пропаганда. Но какая благородная пропаганда: гимн человеческой мысли и труду.
Фильм действительно великолепен: жизнь сартов и киргизов в степях Туркестана (теперь Казахстана) до постройки Туркестан-Сибирской железной дороги, начало постройки и, наконец, окончание ее на 17 месяцев раньше предположенного срока. Длина пути – 1445 верст. Пропаганда состоит прежде всего в изображении богатств края: обработка хлопковых плантаций показана превосходно; громадные стада шерстеносных овец – также. Сарты и киргизы – в их древне-степном быту без мазни, без преувеличений, как у Эйзенштейна. Зарисовки действительно чудесны. Сильнейшее впечатление производит изображение самума в момент, когда по степи движется караван верблюдов, нагруженных хлопком. Дикий ветер вот-вот снесет караван и зароет его в песке. Испуганно разевают пасти верблюды и стремятся опуститься на колени; новый рев (в музыке) и взрыв ветра; срываются мешки с хлопком со спин верблюдов и в диком вихре вертятся белоснежные комья хлопка… Сцена – изумительная.