Самовластительный злодей!

Тебя, твой трон я ненавижу,

Твою погибель, смерть детей

С жестокой радостию вижу.

О судьбе самовластительного злодея печалиться не будем, но дети тут при чем? После «Годунова» Пушкин подобных строк не напишет. Смерть царевича (без разницы – нечаянная или умышленная) пророчит гибель юного непорочного венценосца и гибель множества людей в смутное время, потому что изрядно разожгла и страстей, и страстишек.

Пушкинский анализ чурается плоских, назидательных выводов. Не сотвори себе кумира. Поэт и не творит кумира, пуще того – не свергает былых, на их место выдвигая новых, теперь вот – народ. Поэт видит народ трезво и объемно, в сочетании контрастных сторон. Однако уже само включение народа в число активных факторов исторического процесса концептуально важно.

Пушкин сумел разглядеть парадокс: народ может оказывать решающее воздействие на ход исторических событий, но народ не умеет закрепить результаты своих побед, ибо сам не обладает властью, он уступает власть «верхним» и ограничивается пассивным ожиданием, т. е. довольствуется иллюзорным внешним результатом. В силу этого само участие народных масс в истории – фактор не постоянный, а переменный, он включает активную и пассивную (выжидательную) фазы. Решающее значение участия народных масс в истории достигается на определенных отрезках исторического развития.

Идею компенсации добродетелью за преступление Пушкин не принимает: он видит такое старание, но помнит и другое, тем более что под тяжестью шапки Мономаха и добрые намерения искривляются. Его суд бескомпромиссный. Но и явление в чистом (одностороннем) виде практически не встречается. Сложных ситуаций поэт не избегает.

У Пушкина встретятся и контрастные утверждения.

Как раз в пору окончания «Бориса Годунова» поэт пишет послание однокашникам по случаю лицейской годовщины. В основном оно ясное, четкое по мысли и чувству, но содержит и странности. Пушкин не увлекался пророчествами, в «Онегине» даже заявил: «Но жалок тот, кто всё предвидит…» Тут одно из исключений из этого правила.

Предчувствую отрадное свиданье;

Запомните ж поэта предсказанье:

Промчится год, и с вами снова я.

Исполнится завет моих мечтаний:

Промчится год, и я явлюся к вам!

Для нас это «дела давно минувших дней», и видно, что Пушкин на удивление точно предсказал дату своего освобождения. И ведь с какой настойчивостью делает это поэт: тут не просто надежда, не просто предположение, тут уверенность, убежденность. Как бы хотелось знать, на чем она была основана! Но Пушкин дважды подчеркнул только результат своих раздумий, обоснование же было и остается в тайне.