Желаемое и действительное не совпадало, контрастировало. Из этого противоречия неизбежно вытекают колебания в оценке ситуации. 5 ноября 1830 года поэт, одобряя приезд царя в холерную Москву, пишет Вяземскому: «Каков государь? молодец! того и глади, что наших каторжников простит – дай бог ему здоровье». 28 ноября в проекте предисловия к последним главам Пушкин считается с вероятностью дать окончание романа в стихах не для печати.

Многовариантность (в рамках единого замысла) финала «Евгения Онегина» и должна получить самое простое объяснение: судьбу финала романа необходимо связывать с оценкой Пушкиным политической ситуации. Ситуация была сложной, что и предопределило колебания поэта.

Отношения поэта с царем в начале 30-х годов не поддаются однозначной оценке. В декабре 1830 года увидел свет «Борис Годунов», трагедия, которая в 1826 году удостоилась оскорбительной для поэта собственноручной царской резолюции, о чем поэта известил Бенкендорф: «Я считаю, что цель г. Пушкина была бы выполнена, если б с нужным очищением переделал Комедию свою в историческую повесть или роман на подобие Валтера Скота». А 9 января 1831 года Бенкендорф пишет поэту: «Его величество государь император поручить мне изволил уведомить Вас, что сочинение Ваше: Борис Годунов, изволил читать с особым удовольствием». Разница, как видим, резкая. Естественно, она не могла пройти мимо внимания поэта. 18 января Пушкин благодарит царя и Бенкендорфа за «благосклонный отзыв». Можно делать скидки на жанр официальной вежливости и тем не менее отметить, что Пушкин смотрит не столько назад, сколько вперед – обязательные комплименты перерастают в «урок царям»: «…“Борис Годунов” обязан своим появлением не только частному покровительству, которым удостоил меня государь, но и свободе, смело дарованной монархом писателям русским в такое время и в таких обстоятельствах, когда всякое другое правительство старалось бы стеснить и оковать книгопечатание». Подобные мысли Пушкин повторил и в официальном же по тону письме к Е. М. Хитрово около 9 февраля.

Из письма к Плетневу от 24 февраля: «Из газет узнал я новое назначение Гнедича. Оно делает честь государю, которого искренне люблю и за которого всегда радуюсь, когда поступает он умно и по-царски».

Летом 1831 года Пушкин с молодой женой поселился в Царском Селе. Пожалуй, это период максимально лояльных отношений поэта со двором. 21 июля Пушкин пишет Нащокину: «Царь со мною очень милостив и любезен. Того и гляди попаду во временщики». На следующий день по секрету сообщает Плетневу: «…Царь взял меня в службу – но не канцелярскую, или придворную, или военную – нет, он дал мне жалование, открыл мне архивы, с тем, чтоб я рылся там и ничего не делал. Это очень мило с его стороны, не правда ли?» Пушкин еще явно благодушен и не подозревает, какими чрезвычайными осложнениями обернется его пребывание на царской службе.