— Наверное, это будет неправильно. И в этом нет необходимости.

— Нет?

— Нет. Мне не нужно от вас приданого.

Какое-то время они просто молчали и смотрели на океан. Затем, словно в танце, одновременно повернулись друг к другу и скрепили договор.

33

33

Мэри Дирфилд вместе со мной присутствовала при родах, и ее помощь была всегда кстати. И те дети по-прежнему живут и дышат.

Рождество, не признанное в Бостоне, пришло и минуло. Корабли причаливали, оставляли груз, брали на борт сосновые доски, мех и соленую рыбу, но «Согласия» среди них не было. Мэри подготовила сумку, куда положила одежду — ее было очень немного, поскольку она не собиралась подогревать слухи насчет того, что на самом деле жива и сбежала, когда представилась возможность, — и расческу, исчезновение которой Томас вряд ли заметит. Она готова была уехать в любой момент.

Когда в следующее воскресенье они вышли из церкви и направились к дому ее родителей, где собирались пообедать, Мэри спросила отца, не запаздывают ли корабли и не докладывают ли капитаны о штормовой погоде.

— Ничего подобного, — расплывчато ответил тот.

— Значит, до тебя не доходили вести, что какие-то суда могли потеряться?

— Нет, — ответил он и закашлялся на морозном воздухе.

Томас, шедший рядом с женой, пристально посмотрел на нее, прищурив глаза. Но ничего не сказал.

И, когда за обедом их служанка помогала Абигейл и Ханне, никто, кроме Мэри, не заметил, что Кэтрин задержалась рядом с Томасом, наклонившись подложить ему еще оленины. Словно он был розой и она хотела вдохнуть ее аромат.

В тот вечер, когда они оба были в своей спальне, Томас спросил Мэри: