— Продолжайте.

— Когда я подняла передник, нащупала в кармане что-то еще. Я протянула руку…

— Несмотря на то что уже поняли, что это не ваша вещь? — спросил Уайлдер, перебив ее, и Мэри понадеялась, что он все-таки неокончательно отвернулся от нее.

— Простите меня, — поправилась Кэтрин. — Я не залезала рукой в карман. Что-то выпало из него, когда я вешала передник обратно. Я потянулась за упавшей вещью. Она была размером с монету. С шиллинг. Но это был не шиллинг. Она была из дерева с нарисованным кругом и пятиконечной звездой внутри: знак Нечистого.

По залу пробежал шепоток. Слова Кэтрин взволновали зевак и сплетников, и Мэри почувствовала, как часто забилось ее сердце. Да, она злилась, но и боялась. Суд только начался, а эти уже ждут, что их зимнюю скуку развеет наиболее интересное зрелище: смотреть, как веревка задушит в ней жизнь.

— И что вы сделали? — спросил Адамс.

— Я надела плащ, чтобы пойти к констеблю. Но, когда подошла к двери, споткнулась, потому что торопилась. Я упала и увидела, что Мэри вырезала метку Дьявола на пороге.

Губернатор наклонился вперед и сказал:

— Я ценю вашу прямоту, но мы еще не установили, что именно Мэри Дирфилд вырезала метку на пороге.

— Простите, — сказала Кэтрин, а Мэри осталось только гадать, не испытывает ли Джон Эндикотт, человек, приговоривший к смерти Анну Гиббенс, такие угрызения совести, что готов будет пощадить ее, — что, если он не хочет, чтобы от его рук погибли сразу две женщины?

— Вам не требуется мое прощение, — сказал губернатор. — Продолжайте.

— Извините, у меня есть вопрос, — вмешался Уайлдер. — Почему вы сразу же побежали к констеблю, а не дождались возвращения хозяина или хозяйки?

— Я никого не ослушалась, сэр. Уверяю вас. Я вспомнила, как осенью Мэри закапывала во дворе зубья Дьявола и пестик, и очень испугалась.

— Хорошо.

— Тогда я пошла к констеблю, и он сказал, чтобы мы привели мистера Дирфилда. А поскольку все это было так ужасно, мы также пригласили капитана стражи.

— Потому что, — ехидно сказал Уайлдер, указав на Мэри, — ваша хозяйка так вас пугает?

— Потому что я искренне боюсь Люцифера, — ответила служанка.

— Кэтрин, скажите нам, — спросил губернатор, — замечали ли вы за Мэри Дирфилд признаки одержимости?

— Я не уверена, — сказала девушка.

— Вы не уверены? Одержимость проявляется довольно явственно. Вы когда-нибудь слышали, чтобы она пронзительно вопила, видели, как она рвет на себе волосы?