«Ничто», из которого он был построен, обладает рядом свойств, выходящих за пределы российского здравого смысла и поэтому приобретших мистическое значение.

До Crystal Palace никто нигде не видывал таких колоссальных полированных поверхностей, зеркально отражающих солнечные лучи. Поскольку же прочность стеклянного «ничто» нулевая, при взгяде извне в определенных ракурсах возникало впечатление, будто стена создана самим излучением отраженного света.

При взгляде изнутри, когда на первый план выходил каркас здания, стеклянные грани, напротив, совершенно исчезали, так что сквозь все, что было представлено в интерьере, просвечивали небо и парк, зелень которого при полной защищенности восхищенного наблюдателя от холода, ветра и дождя вызывала чувство почти ирреального блаженства. Внутри здания хрустальный фонтан на оси и обилие зелени навевали ассоциации с библейским раем.

Вместе с тем якобы несуществующие грани Хрустального дворца неведомым образом устанавливали порядок размещения в нем чуть ли не всего мира, ибо тут можно было видеть и историю мировой архитектуры, и артефакты из экзотических стран, и флору и фауну разных широт. Якобы имматериальные грани дворца приобретали, таким образом, значение высших, незримых, имперсональных детерминант всемирного существования, абсолютно позитивного у Чернышевского и абсолютно негативного у Достоевского. Таким образом, на русской духовной почве Crystal Palace, перестав быть самим собой, превратился в идеологический миф.

На Западе же этого не произошло. Британцы могли гордиться тем, что их страна – мастерская всего мира и инициатор политики свободной торговли, – первой организовав международную выставку, предложила миру новый архитектурный жанр, который надолго, вплоть до нашего времени, станет областью в высшей степени своеобразных творческих решений, обеспеченной крупными частными и государственными инвестициями, поскольку поэтика этого жанра напрямую связана с насущными задачами репрезентации национальных политических приоритетов. «Такие здания были как бы огромными экспериментальными и исследовательскими лабораториями, в которых испытывались новые методы. В случае успеха эти методы переносились на строительство зданий, имеющих более постоянный характер, хотя руководители строительных фирм проявляли известный консерватизм в отношении использования опыта строительства выставок. Исключение в этом отношении составляли железнодорожные компании, которые придавали большее значение прибылям, чем сохранению устаревших и утвердившихся в результате длительного времени методов работы»856.