И он не злился.

Самое забавное было в том, что Джимми прислушивался к ее советам. В благодарность он решил подарить ей красивое платье, но Анна отказалась: «Терпеть не могу платья». Тогда он поступил как другие: купил ей красочные книги о путешествиях. Джимми привык приходить к Мишелю и смотреть очередную серию «Комиссара Монтеня». Это стало ритуалом. Они все по-семейному садились рядышком на диван, Анна прижималась к Джимми, когда появлялись знакомые титры под звуки арфы, ксилофона и варгана[207], все наслаждались новыми приключениями героев, стараясь вычислить преступника. Это было непросто, ведь опытные сценаристы все время подбрасывали ложные версии и подозрительных персонажей. А Джимми все это время сидел с каменным лицом.

Анна сразу оказалась самой проницательной. В первые же полчаса она объявляла: «Убийца – партнер» (или господин Менье, или консьерж, или мадемуазель Ролан). Перед развязкой, в ходе очередного знаменитого беспощадного анализа дела, комиссар Монтень производил смотр подозреваемых, объяснял их мотивы, ошибки следствия, четко реконструировал обстоятельства драмы и разоблачал того или ту, кого Анна заподозрила еще час назад. Камилла и Мишель, которые до последней минуты пребывали в неведении, приходили в восторг от необыкновенного чутья Анны и пророчили ей блестящую карьеру в сыскном деле. Как ни странно, самым строгим критиком фильмов оказался Джимми; после финальных титров он вздыхал: «Да, не фонтан; Луизе это вряд ли понравилось бы». И очень редко говорил: «А вот это Луиза оценила бы». И все же они отлично проводили такие вечера. Однажды Джимми, собираясь уходить, наклонился к своей крестнице и спросил, глядя ей прямо в глаза:

– Значит, ты сразу догадалась?

– Ну конечно, Джимми, это несложно: преступник всегда тот, кого меньше всего подозревают.

* * *

Франк слишком поздно открывал для себя некоторые очевидные истины. Он относился к тем наивным людям, которые только на склоне лет начинают понимать, что деньги дают огромные возможности. И определенно являются заменой счастья. Если бы он сейчас встретил кого-нибудь из парижских друзей, к которым прежде часто захаживал на собрания партийной ячейки в Латинском квартале, то поклялся бы, что ни на йоту не изменил своим юношеским идеалам: ему по-прежнему ничего не требовалось. Деньги – это не про него, это про Розетту – вот кто ликовал в их новом доме на алжирских холмах. Она приглашала коллег-архитекторов и устраивала незабываемые ужины на террасе, с которой открывался изумительный вид на море, повергавший гостей в немой восторг. Розетта вздумала перестроить виллу по своему вкусу: расширить оконные проемы, убрать перегородки, добавить две комнаты с выходом в сад, превратить подвал в подземный гараж, установить вторую лестницу и полностью покрыть мозаикой стены двух ванных комнат; это ничего не стоило, потому что компании, которым она поручила перестройку, были счастливы предоставить ей эти услуги бесплатно. А кроме того, был Шарли. И необходимость обеспечить его будущее. Притом вопреки желаниям мальчика. Франк договорился с Хасаном о выкупе его бакалейной лавки. С отсрочкой на три года. За это время он скопит необходимую сумму.