Просто так, вдруг захотелось посмотреть.

В этот четверг на вечерней службе присутствовало десятка два верующих – одни старики; они сидели в белых талесах по трое на скамейках перед алтарем, бормоча молитвы по памяти. Единственный зажженный семисвечник с трудом рассеивал слабый свет; своды потолка и хоры оставались в полумраке. Виктор тихо вошел, сел в последнем ряду и погрузился в таинственные звуки молитв, стараясь различить слова, – он не сразу осознал, что здесь молятся на иврите. Старик лет восьмидесяти медленно подошел к нему, приглашая присоединиться к ним, но Виктор отказался; ему предложили талес и молитвенник, но он отклонил и это предложение. Старик сказал:

– Я никогда не видел вас здесь раньше.

– Я в Москве проездом.

– Добро пожаловать. Если сможете, приходите в воскресенье, мы будем праздновать начало Песаха.

По окончании службы старики обнялись, похлопав друг друга по плечу и обменявшись рукопожатиями. Виктор вздохнул, служба не впечатлила его: Бог не выполнял свои обещания или же был слишком рассеянным. Виктор не почувствовал ни возбуждения, ни радости; никакого чуда не произошло, это было пустословие, вздор экзальтированных старцев, последних представителей исчезнувшего мира, готовивших себе запасной выход… Но наверху ничего нет. Только облака.

И однако, в воскресенье после обеда, вместо того чтобы, как всегда, пойти гулять с Дорой и детьми, Виктор вдруг спохватился и объявил, что ему надо ехать на работу, докончить одно срочное дело. Он приехал в синагогу к концу дня, и каково же было его удивление, когда он увидел, что вся улица запружена людьми, которые стояли перед входом небольшими группками, беседуя. Он с трудом протиснулся внутрь, не обращая внимания на испытующие взгляды мужчин, изучавших незнакомца. Люстры ярко освещали огромный неф; кантор что-то мелодично пел на иврите; некоторые верующие следили за текстом по книге, большинство слушало, закрыв глаза или отрешенно созерцая золоченую лепнину, настенные узоры и скинию со свитками Торы, покрытую красной бархатной драпировкой.

Когда кантор умолк, главный раввин, приземистый белобородый старик, с трудом поднялся на кафедру и начал проповедь:

– Мы празднуем первый день Песаха, в этот священный день мы должны вспомнить, что наши предки были пленниками фараона, а Моисей вывел их из Египта для долгого путешествия, которое длилось сорок лет. Моисей попросил фараона освободить евреев, но тот отказался с высокомерием и презрением. Тогда Господь поразил египтян девятью казнями, чтобы заставить их освободить народ-пленник, ибо фараон ничего не хотел слышать, убежденный в том, что могущество его империи и сила армии защитят его от этого Бога, которого он презирал; он презрел божественные предупреждения, более того, упорствовал и ожесточался. И вот, дабы наказать его за самонадеянность, высокомерие и неповиновение, Господь послал ангела смерти, дабы он совершил десятую казнь, самую ужасную: убил всех египетских новорожденных младенцев, мужчин и животных. А перед этим Он велел евреям принести Ему в жертву ягненка и помазать его кровью косяки своих дверей, чтобы ангел знал, кого щадить. Благодаря этому знаку, выделившему евреев, ангел миновал их дома, не причинив ни малейшего вреда. Песах – это слово означает «переход», знак нашего подчинения Богу, конец нашего рабства и этой тоталитарной власти, начало нашей свободы. Каждый еврей вышел из Египта, и каждый еврей выйдет из Египта. В «Исходе» Бог сказал евреям: «Из поколения в поколение вы будете отмечать этот день как праздник во славу Господа…» Вот смысл праздника, который связывает нас с Богом… В следующем году – в Иерусалиме!