И они приходили к согласию. Всегда.

Пюэш и Мимун удовлетворенно обменивались рукопожатием и с понимающей улыбкой похлопывали друг друга по плечу. Затем обменивались несколькими телексами с официальными цифрами контрактов и, как только их получение подтверждалось, переходили к главному. Они отправлялись в банк Джулиуса Сихолла – элегантное здание в османском стиле – и поднимались по парадной лестнице на второй этаж, в принадлежавший вице-президенту угловой кабинет с видом на озеро и фонтаном, чтобы сделать переводы на номерные счета. Мимун доставал из портфеля лист бумаги, который содержал тридцать зашифрованных строк. Пюэш подтверждал: «Все в порядке». Банкир давал указание помощнику произвести перевод средств высокопоставленным чиновникам в правительстве, которые обеспечивали гарантии по сделке. Затем он передавал Мимуну увесистый чемоданчик среднего размера, в котором лежали деньги – половина во франках, половина в долларах, – которые Мимун впоследствии распределял по принципу, известному лишь ему одному, никогда не посвящая в это Франка. Но все оставались довольны. Поначалу Мимун убедительно доказывал необходимость экономии на черный день: «Это всего лишь мера предосторожности на случай политических потрясений; если однажды придется снова уйти в подполье и покупать оружие, снаряжать солдат, финансировать новую войну, необходимо иметь военную казну». Но предосторожность оказалась лишней: режим стоял крепко, не давая спуску недовольным и уничтожая своих противников. Так что в конце концов Мимун прекратил эти разговоры, ставшие излишними и даже неуместными.

Прежде чем окончательно расплатиться с Хасаном за лавку и квартиру при ней, Франк в последний раз спросил у Шарли:

– Ты действительно хочешь быть бакалейщиком? Ты мог бы выбрать другую профессию. Лучше шел бы учиться, ты же молодой, пользуйся этим!

Но Шарли стоял на своем, он спешил взять дело в свои руки, потому что за последние несколько месяцев их отношения с Хасаном сильно испортились:

– Он больше со мной не разговаривает.

– Когда ты был маленьким, ты мечтал стать рокером, уехать в Америку; если хочешь, я оплачу тебе это путешествие. Поедешь, посмотришь, как там живут, выучишь английский – открой же глаза наконец!

– Ты очень добрый, Франк, но я хочу быть бакалейщиком.

Из практических соображений и с учетом налоговых последствий Хасан хотел продать лавку в 1977-м, в начале финансового года, что позволяло за оставшиеся месяцы оформить сделку. Розетта, казалось, со страхом ждала этого события и ухода Шарли из дома; Франк пытался ее урезонить: «Он же будет недалеко, ты всегда сможешь прийти к нему за покупками; сможешь видеться с ним хоть каждый день». Но ее это не убеждало. И тогда Франк решился: как-то вечером, когда они оба сидели за чтением в гостиной, он подошел и взял ее за руку: