Православный портал полагает, что в толстовской повести сквозь художественный рассказ проступает грубая насмешка над трудами всех вообще отшельников и монахов, что старец, будто бы во имя послушания, совершает немыслимую вещь, отправляя не смирившего свою гордыню монаха в пещеру, ибо затворничество есть не наказание, а высший образ монашеской жизни, к которому допускаются только духовно зрелые монахи.

Православный портал упрекает Толстого в незнании церковного уклада, в недостоверном изображении монашеской жизни как скучной и нудной, в то время как «такой искренний человек, как о. Сергий, не мог бы прожить и года в монастырской обстановке, рассчитанной на постоянное живое молитвенное пребывание человека с Богом»[313]. Вывод, который предлагает православная критика, сводится к тому, что отец Сергий не был ни монахом, ни священником, ни старцем – он был во все свои ответственные минуты Львом Николаевичем Толстым, «не имеющим общения с Живым Богом, изнемогающим в бесплодной борьбе с самим собою и предпринимающим все свои религиозные решения на основании либо человеческой страсти, либо отвлеченных размышлений»[314]. Грех безбожия и непрестанной хулы на Духа Святого оборачивается и плотским грехом, и о. Сергий идет к дальней родственнице, чтобы каяться перед ней. «О покаянии пред Христом ни слова. Воскресение происходит без Христа, как без Него шла и вся жизнь. Но как жизнь без Христа была у о. Сергия ложью, то и воскресение без Христа есть неправда»[315].

Есть основания предполагать, что новая экранизация толстовской повести при условии, что экранный князь Касатский, воспроизведенный согласно литературному первоисточнику, а не в противоречии с ним, при сегодняшних общественных настроениях будет воспринята весьма негативно. Толстовский «Отец Сергий» за сто с лишним лет его бытования в отечественной культуре как лакмусовая бумажка выявляет смену вех и колебания эпох.

* * *

Современники вспоминали: «Его имя было у всех на устах, все взоры были обращены на Ясную Поляну; присутствие Льва Толстого чувствовалось в духовной жизни страны ежеминутно»[316]. Напомню известную дневниковую запись А. С. Суворина от 29 мая 1902 года: «Два царя у нас: Николай II и Лев Толстой. Кто из них сильнее? Николай II ничего не может сделать с Толстым, не может поколебать его трон, тогда как Толстой, несомненно, колеблет трон Николая и его династии. Его проклинают, Синод имеет против него свое определение. Толстой отвечает, ответ расходится в рукописях и в заграничных газетах. Попробуй кто тронуть Толстого»[317].