— Что же касается туннеля, то излишне доказывать, что, чем дальше на восток, то есть чем дальше от реки мы перенесем его, тем меньшую опасность будут представлять подпочвенные воды.

Они все перевернули вверх дном, дотошно обсуждали каждую мелочь, распоряжались городом так, будто он был неодушевленным предметом, будто не жили в нем двести тысяч живых людей. Мне хотелось спросить: если для того, чтобы строить, вы хотите разрушать, как вы поступите с людьми? Ведь в каждом доме люди. В каждом камне кусок истории. Но мои мысли тут же перескочили на другое. С улицы донеслось тарахтение мотороллера. Может, парень знает, что случилось с Зигрид? Большая Лейпцигская… Конц, хоть тут ты мне не мешай. Мы должны ее найти. Уже прошло три дня…

Наконец он сказал:

— Я должен вас поблагодарить вашими же словами.

Вы тоже произвели на меня сильное впечатление, доктор. Только одно мне не ясно. Почему вы раньше не говорили о своих планах?

Кобленц чокнулся с Концем и отпил большой глоток.

— Раньше было не время. То денег не хватало, то материалов. А скорей всего, не хватало человека, который мыслил бы такими масштабами, как вы.

Мне стало больно. В словах Кобленца мне послышался намек на меня, и, не скрою, мне стало больно. Неужели и вправду здесь не хватало такого человека, как Конц? Которому неважно, стоит у него кто-нибудь на пути или нет. Выходит, что из-за нас, из-за меня у Кобленца опускались руки? Быть смелым, когда тебя поддерживает весь Центральный Комитет, — это еще не смелость! Конечно, нет. Но так ставить вопрос не умнее, чем спрашивать: «Если вы измените русло реки, куда вы денете воду?» Знаешь, Конц, Кобленц удивил меня не меньше, чем тебя. Я ведь от него ничего подобного не ждал…

Я еще слышал, как тихо, словно между прочим, Конц ответил:

— Не я мыслю такими масштабами, а партия.

На улице мы встретили Герхарда. Он снял с мотороллера глушитель и с диким тарахтением описывал пробные круги. Я его окликнул. Он не услышал. Тогда я кивком подозвал его. Он подлетел ко мне, резко затормозил, подняв колесами клубы пыли, и остановился точно у моих ног.

Герхард снял шлем.

Я стряхнул пыль с брюк и спросил:

— Скажи-ка, Герхард, ты знаешь Зигрид Зайденштиккер, девушку из двенадцатого «Б»? Она с четверга домой не приходила. Может, ты догадаешься, где нам ее искать?

Он пристально посмотрел на меня. Непонятный взгляд! Не то подозрительный, не то смущенный.

— Говорят, у нее был друг. Из параллельного класса…

— Если это вы обо мне… Да, так оно было… Но вот уже три недели как все кончено. Теперь у меня другая… Эта сразу о свадьбе не думает. Никаких фокусов мне не устраивает.