– Артемий, выслушайте меня и постарайтесь понять… И, пожалуйста, сядьте. Так невозможно разговаривать… Послушайте… – Озноб и дурнота мешают мне собраться с мыслями. – Я действительно могу облегчать боль. Но не всем и не всегда. Чтобы это получилось, мне должно быть по-настоящему жалко того, кому больно. Жалко до глубины души. Последние два года, с тех пор как я обнаружила в себе эту способность, я помогала только детям, к тому же – самым несчастным детям, обреченным, страдающим неизвестно за что – таким, как дети в нашем хосписе. Их жалеть легко. Их боль как будто сама тянется ко мне… Не знаю, понимаете ли вы, что я хочу сказать… А ваш Святейший Владыка… Я не могу испытывать к нему такое же сострадание. Я не знаю его. Могу ему посочувствовать, понять, что ему больно, – но только умом, а не сердцем. А здесь обязательно нужно сердце. Только в нем есть то, что включает мою способность помогать. Только там – эта кнопка. А если кнопка в закрытом ящике, до нее никак не добраться…

Говорю, а сама с отчаянием понимаю, что говорю не то. Будто читаю какую-то убогую инструкцию! Какая, к лешему, «кнопка»! Какой «ящик»!.. Гляжу на Артемия и вижу, что он слышит только одно: я не хочу помочь его Владыке.

Он больше не смотрит на меня. Сидит на краю кресла, уперев локти в колени, сцепив пальцы в замок, мрачно уставившись в пол.

– Значит, вы помогали только детям?

– Да… То есть… Один раз помогла и взрослому. Но это был человек, которого я любила.

– Любила… – глухо повторяет Артемий. – Но я ведь сказал вам, что Владыка – очень хороший человек… Замечательный… За что же вам его не любить?

Он поднимает на меня глаза, и мой страх еще усиливается. Нет, он не слышит меня, не понимает!

– Допустим, у меня нет поводов не любить вашего Владыку, – осторожно говорю я, – но дело не в этом. А в том, что у меня нет поводов любить его… Понимаете?.. Я верю вам, что он замечательный человек. Но не могу перенести в свое сердце ваши чувства…

– А вы попробуйте, – говорит он, заставив меня вздрогнуть от его холодного, приказного тона.

– Вы о чем, Артемий?

– О том, что вам придется попробовать. – Он в упор смотрит на меня. – Я сделал так, что вас привезли сюда. И могу сделать так, что вы останетесь здесь. Но только если в том будет необходимость. Понимаете, Вероника? Я даже могу сделать так, что ложные обвинения с вас будут сняты. Конечно, только при условии, что вы сможете нам помочь…

Вот и поговорили… Видно, до усатого было бы проще достучаться!.. Но ты ведь сегодня дала себе слово не бояться их. Вот и не бойся.