– Господи, Вероника!.. – священник делает ко мне шаг, но останавливается. – Что же это? Кто вас так?.. И почему вы без обуви?..

– Слетели, – угрюмо говорю я.

– Уважаемый, – вступает в разговор Карим, – это вы – Артем?

– Да, – священник отлепляет от меня взгляд и переводит на Карима. – Я – Артемий.

– Мне сказали привезти эту девушку к вам. А потом увезти обратно. Вам надо понимать, уважаемый, что эта девушка – под следствием. Давай вы с ней говорите или что, я не знаю… А я буду в машине. – Карим бросает тревожный взгляд на иконы. – А потом вы мне ее приведете, и мы уедем. Так, уважаемый?

На несколько секунд Артемий задумывается, потом кивает Кариму:

– Так. Но наш разговор может занять несколько часов.

– Э, я понял, да…

Карим смотрит на меня с нескрываемой брезгливостью. Кажется, думает, что я – какая-нибудь девушка по вызову или что-то в этом роде… Ох, Ника, видно, никогда не избавиться тебе от клейма шалавы!..

– Не мое дело, уважаемый, – говорит Карим Артемию. – Мне сказали, я привез. Потом увезу обратно. Все. Давай, я пошел в машину…

Он резко поворачивается и уходит.

А я удивленно смотрю на Артемия – и что же это за разговор на несколько часов у нас тут намечается?..

– Идемте в мой кабинет, – говорит Артемий и открывает передо мной дверь.

Мы проходим еще одно роскошное помещение с шелковыми обоями, с огромным столом посередине, с золотым иконостасом в углу. Потом, миновав короткий коридор, входим в кабинет с дорогой мебелью, облепленной бронзовыми финтифлюшками. Один из углов здесь тоже занят иконами. А на стене висит большая картина – какой-то древний город, над которым возвышается не то белая крепость, не то огромный храм, и к храму тянутся цепочки людей, маленьких, как муравьи. А сзади на город наваливается зловещая черная туча.

Артемий показывает на кожаный диван под картиной:

– Садитесь, Вероника.

Диван кажется холодным, поэтому сажусь на краешек. Так и есть – холодный как лед. Боже, год жизни отдала бы сейчас за пять минут под горячим душем!

Артемий начинает расхаживать по кабинету. Даже не расхаживать, а метаться. Вижу, что он – весь на нервах. Останавливается передо мной, говорит быстро, отрывисто:

– Так, Вероника, прежде всего, скажите: в чем вы нуждаетесь прямо сейчас? Вы голодны?..

Голос у Артемия будто бы сдержанный, даже кроткий и в то же время – нетерпеливый, тревожный.